Онлайн книга «Негатив. Том II»
— Расслабься! — потребовала Федора Васильевна и перешла к куда более щадящему воздействию, начала лёгкими касаниями разминать занемевшие мышцы, приводить организм в состояние идеального равновесия с набранной во время транса сверхсилой. Немудрено, что расслабился. И оттого прозвучавший пару минут спустя вопрос оказался неожиданным вдвойне. — А что у тебя с той курносой девчонкой? — поинтересовалась вдруг Федора Васильевна. Я бы дёрнулся, если б мог, но не мог и, желая выиграть время, переспросил: — С кем? — У нас так много общих знакомых, молодой человек? — А! Вы насчёт Лии? Мы просто друзья. — Плохо, — заявила тогда терапевт. — Нестабильный пирокинетик — это очень плохо. Если сорвётся, энергетику будет уже не выправить. Ей нужен якорь. Тот, кто послужит опорой, поддержит в трудную минуту, не подведёт и не предаст. Кто-то больше, чем просто друг. — Всем такие нужны! — попытался отшутиться я. — Надеюсь, мы поняли друг друга, молодой человек? В жёстком голосе Федоры Васильевны не прозвучало и тени угрозы, а разминавшие мой плечевой пояс пальцы не стали давить сильнее, но я невесть с чего ощутил себя на редкость… уязвимым. — Мы сегодня на танцы собираемся, — вырвалось у меня едва ли не против воли. — Умный мальчик. Прозвучавшую в это й реплике иронию я предпочёл проигнорировать. На улицу вышел будто заново родившимся, в превосходном расположении духа. Вытянул из жилетного кармашка часы, откинул крышку и поспешил к корпусу военной кафедры — подходило время дежурства нашего звена, перед выходом на которое требовалось отметиться у Касатона Стройновича или какого-нибудь другого аспиранта, подменявшего его в этот день. Но только повернул за угол дома и сразу очутился в толпе студентов; здесь же расхаживали вахтёры, призывавшие учащихся разойтись. Те их требования игнорировали, а если и слушались, то далеко не отходили, сбивались в компании и что-то оживлённо обсуждали. Я двинулся напрямик и присвистнул, разглядев разнесённую в щепки лавочку и оплавленный фонарный столб; рядом на тропинке темнели красные капли — это определённо была кровь. Стоило бы прибавить шагу и поспешить на военную кафедру, но никакого смысла в этом уже не было: Касатон Стройнович и Тарас Пникота обнаружились тут же, они курили и обсуждали учинённый невесть кем разгром. — Да уж, наломали дров! — с выражением произнёс Касатон, как раз когда я подошёл. Мы обменялись рукопожатиями, и я не утерпел, поинтересовался: — Это кто так начудил? Аспиранты обменялись странными взглядами, и Тарас вздохнул. — Приятели твои расстарались. С монархистами сцепились. — Теперь допуски порежут, из дружины вышибут, может, и с кафедры переведут даже, — добавил Касатон. — И как бы благонадёжность под сомнение не поставили. Я присвистнул. — И ничего нельзя сделать? — А что тут сделаешь, если их вахтёрам разнимать пришлось? — Ну, может, смягчающие обстоятельства какие-нибудь? Не они начали и всё такое? Стройнович неопределённо повертел пальцами. — Ситуация, сам понимаешь, сейчас непростая. Им по всей строгости впаяют, скорее, чтобы другим неповадно было. — А они где? — У проректора по воспитательной работе. Можешь сходить поговорить, только дохлый номер. Готовь характеристики. Точно пригодятся. Я кивнул на прощание и поспешил к главному корпусу. У крыльца наткнулся на Юлию Сергеевну, которая что-то горячо обсуждала с подружками, но значения этому не придал и поспешил дальше. В коридоре четвёртого этажа на глаза попался знакомый крючкотвор «Общества изучения сверхэнергии», дальше у входа в просторный холл толпились студентки, среди которых углядел подружек Карла и Яна. Их в отведённое ректорату крыло не пускали, я же прошёл, предъявив служебное удостоверение, и обратился к одному из вахтёров: — А задержанные где? — Которые? — Наши. Мне указали на одну из дверей, я заглянул в кабинет и обнаружил там помимо Карла, Яна и Коли пару незнакомых сотрудников ректората, а ещё — заместителя коменданта. — Линь? — удивился тот. — Ты чего здесь забыл? — Здравствуйте, Роберт Маркович! Мне бы парой слов перекинуться… Я указал на Карла, но заместитель коменданта выдавил меня за дверь и негромко спросил: — Зачем ещё? — Да хотелось бы углы сгладить, чтоб без дисциплинарного разбирательства и товарищеского суда. Это ж моё звено… — Дал Господь работничка! — закатил глаза Роберт Маркович. — Чего ты тут теперь сгладишь-то? — Но посылать меня куда подальше он не стал и предупредил: — У тебя пять минут! Заместитель коменданта скрылся внутри, а пару секунд спустя в коридор выскочил весь какой-то помятый и смущённый Карл. — Петь, мы… — Вкратце изложи, как дело было! — перебил я его. — Времени в обрез! Здоровяк потёр ссадину на лбу и произнёс: — Коля с Беккой впереди шли, мы за ними. Навстречу реваншисты. Там один борзый есть, говорит: «Скоро в Домании всех республиканцев на фонарных столбах перевешают». Коля ему зарядил правой в челюсть, а тот увернулся и в ответ! Сцепились они, в общем. И ладно бы — один на один бились, так остальные монархисты хором «за царя и отечество» заорали и тоже в драку полезли. Ну и мы в стороне не остались. А там кто-то сверхспособности задействовал, но, клянусь, не мы первые начали. Мы только защищались. Да их человек десять было против нас троих! Я выставил перед собой открытую ладонь и потребовал: — Так, а теперь во всех подробностях. Под конец рассказа из кабинета выглянул хмурый Роберт Маркович, и я взмолился: — Ещё минуту, пожалуйста! В голове вертелась какая-то смутная идея, которую никак не удавалось ухватить, это было что-то из области права, то ли связанное с моим собственным опытом, то ли с недавними лекциями. Или с тем и с другим одновременно? От факторов, влияющих на благонадёжность, я перескочил к запрету политической агитации, затем в голове мелькнул упомянутый Илларионом Валериановичем на одной из лекций инцидент, а после я прищёлкнул пальцами. — Да! Есть! «За царя и отечество! — кричали дворянчики. — За царя и отечество!» Это девиз объединения монархистов в парламенте. Это политическая пропаганда! — Что такое? — встрепенулся Карл. — Показания уже давали? — Нет, ждём куратора с военной кафедры. |