Книга Часодеи. Часовая башня, страница 23 – Наталья Щерба

Наконец смотритель все-таки ушел, и Василиса осталась наедине с Еленой.

Часовщица воззрилась на нее с нескрываемым презрением:

— Ты действительно думаешь, что сдашь у меня экзамен?

Василиса промолчала. Она еще пребывала под впечатлением от путешествия по Тайносу. Да и сейчас девочка смотрела на некоторые вещи куда более иронично, чем утром.

— Удивительно, как это тебе удалось вылезти на самый верх, — раздраженно продолжила часовщица. — Неужели Нортон и тебе дал готовые ответы?

Василиса, старательно делающая вид, что занята разглядыванием носков собственных сапожек, вновь подняла голову:

— Так, значит, Норт и Дейла получили готовые…

— Что за бред! — поспешно прервала Елена, осознав, что ненароком проговорилась. Это разозлило ее еще больше. — Ты не могла попасть на двенадцатый круг! — неожиданно распаляясь, выкрикнула она. — Наверное, часы Тайноса впервые дали сбой!

Василиса вновь промолчала — тем более Елену это раздражило еще больше.

— Двенадцатый круг… — все повторяла она, словно заведенная. — Если бы это было правдой, то, конечно, я бы определила тебя в свой особый класс… Но ты же не думаешь, что я собираюсь совершить такую глупость?

Видя, что на этот вопрос Елена ждет ответа, Василиса вздохнула.

— Если честно, то мне все равно, — сказала она чистую правду.

Госпожа Мортинова неожиданно успокоилась. Она грациозно присела на кресло, откинулась на спину и сложила руки на груди:

— Назови мне три главных закона о Времени.

Василиса усмехнулась про себя. Ну, это она узнала еще в летнем лагере, когда все ключники готовились к цветению Алого Цветка.

— Все равны перед Временем, — бойко начала девочка. — Люди и духи, феи и люты… В мире все подчинено Времени. Время — это сила, уравновешивающая добро и зло, хранитель гармонии и порядка… Временем можно управлять, но нельзя повелевать…

— Достаточно, — оборвала часовщица. — Каков первый принцип часодейства?

— Желание — воля — действие, — тут же отрапортовала Василиса.

— Кто впервые сказал: «Время на нашей стороне»?

— Эфларус, самый великий часодей прошлого.

— Каково другое толкование фразы?

— Время работает на нас.

Елена задумчиво оглядела Василису, изо всех сил пытавшуюся сохранять покорное выражение на лице.

— Ну хорошо… — зловеще произнесла она. — Тогда что-нибудь из хронологии… Попрошу рассчитать схему временной ветки будущего по альтернативной системе координат… за пять минут.

Василиса хлопнула глазами:

— Но я не умею!

— Тогда что ты забыла в этой школе? — едко осведомилась Елена. — Да еще на двенадцатый круг решила попасть!

Но Василису было не так просто смутить.

— А разве в часовую школу не приходят для того, чтобы как раз научиться таким вещам?

Вместо ответа Елена щелкнула пальцами, и на стеклянном столике появились песочные часы: внутри посыпалась тоненькая золотистая струйка песка.

Пять минут прошли в напряженном молчании. Василиса тупо смотрела на чистый лист бумаги, появившийся перед ней прямо из воздуха, а также на остро отточенный карандаш и стеклянную линейку с делениями, — очевидно предназначенные для решения этой задачи. Конечно, она ничего не знала про альтернативную систему координат.

Елена, все это время просмотревшая в окно, процедила:

— Все, можешь идти. Экзамен окончен.

Василиса сделала несколько неуверенных шажков в сторону двери и все-таки остановилась:

— Так вы приняли меня в школу или нет?

— Нет.

— Но я же прошла лабиринт?! — изумилась девочка.

Елена подняла голову.

— Ну и что? — Часовщица одарила ее свирепой, торжествующей усмешкой.

— Но я должна учиться, — настаивала Василиса, начиная злиться. — Ходить к Астариусу…

Елена вдруг расхохоталась.

— Высоко метишь, милочка! — с презрением бросила она. — Только пришла в школу и пожалуйста, подайте ей самого Астариуса! — Она состроила удивленную мину на лице.

Василиса поняла, что госпожа Мортинова просто решила поиздеваться над ней.

— Я думаю, что отец будет очень недоволен вами, что вы не приняли меня в школу. — Ее голос зазвенел от гнева. — Он точно разозлится!

— А вот посмотрим, — холодно ответила Елена, разом преобразившись. — Посмотрим, кого он будет слушать… Может, ты не доживешь до его приезда? Свалишься с лестницы… Или — что будет лучше всего — успеешь потеряться во Временном Разрыве.

Василиса только рот открыла. Елена ей угрожает!

— Но если ты так желаешь учиться, — вдруг произнесла часовщица, — я смогу тебя принять в школу на одном условии.

От волнения у Василисы так сильно задрожали колени, что она еле совладала с собой. Не хватало еще упасть ничком перед этой… Эх, она так и знала, что добром этот экзамен не кончится! Сейчас Елена попросит сделать что-то очень плохое…

И та действительно ее огорошила.

— Ты скажешь мне свое числовое имя, — сказала она со сладенькой улыбочкой.

— Вы что, издеваетесь? — Недоумение Василисы переросло в настоящее изумление.

— Будем считать, что я его не знаю.

— Но вы его знаете! — зло возразила девочка. — Как такое вообще может быть? Я отлично помню, как ты выкрикивала его задом наперед, когда хотела зачасовать меня!

От едва сдерживаемой злости Василиса неожиданно перешла на «ты».

Елена этого не стерпела: она сильно хлопнула ладонью по стеклянной поверхности столика и так быстро вскочила, что даже нижние юбки ее пышного платья взметнулись вслед за нею.

— Да как ты смеешь мне «тыкать», мерзкая фейра! — заверещала часовщица. — Предъявлять мне, директору Светлочаса, подобные обвинения?! Ноги твоей не будет в моей школе, сейчас же убирайся вон!

Елена стояла вся красная, а ее голубые глаза так расширились от бешенства, словно собрались вылезти из орбит.

— Я помню все, что вы мне тогда говорили, — тихо добавила Василиса. Как ни странно, девочка снова успокоилась. Истерика Елены даже доставила ей какое-то мрачное наслаждение.

И все же, кому как не Василисе было знать, как опасна госпожа Мортинова в гневе? Поэтому на всякий случай девочка попятилась к двери и вдруг натолкнулась спиной на что-то мягкое.

Быстро повернувшись, она кинула взгляд на нежданное препятствие и чуть не потеряла дар речи — перед ней стоял сам Астариус, великий часодей Эфлары.

— Значит, это и есть Василиса Огнева.

Его глаза под седыми бровями смотрели пристально и с любопытством, без всякой злобы или недовольства.