Онлайн книга «Час ведьмы»
— Колдовство, для которого нужна вилка? — Да. Констанция молчала, размышляя. Наконец она ответила: — Не совсем вилка. Но кое-что вильчатое. — Продолжай. — Шекспир писал о таком зелье. — Я не перечитывала Шекспира с тех пор, как мы уехали из Англии, — осторожно сказала Мэри. — Но совсем недавно я вспомнила одну из его пьес. — В «Макбете» есть ведьмы, и они добавляют в зелье вильчатый язык гадюки. — Но есть разница между раздвоенным языком и вилкой. — Согласна. Но представь, что у ведьмы нет возможности добыть змею, а следовательно, и язык. Возможно, ей не оставалось ничего другого, кроме как воспользоваться вилкой. — Там был еще пестик, — продолжала Мэри и вытащила его из кармана. — Посмотри, что вырезано на ручке. Трезубец. — В этом есть логика. Исходя из того, что я слышала, и все, что скажу тебе, — не более чем людская молва, потому что совершенно очевидно, что я не ведьма, — проговорила Констанция, разглядывая пестик. — Конечно, нет, — согласилась Мэри, она понимала, что это следует сказать в такой ситуации. — Этот пестик — не более чем символическая составляющая целого. Как и зубья Дьявола. Кто бы ни творил заклятие, он использовал этот пестик и вилки вместо вильчатого языка змеи, соответствующим образом высушенного и растертого в ступке. — Разве это может сработать? Разве Дьявол откликнется? Это не настоящее зелье. — Разумеется, нет, — терпеливо ответила Констанция. — Однако это подношение. Дьявола интересует не столько конкретный состав зелья, сколько обращение верующего. Еще раз: это только то, что говорят самые разные люди, в том числе наши достойные проповедники. Несмотря на снегопад, теперь, когда они покинули перешеек и подходили к более заселенным кварталам города, на улицах стало более людно. Мэри понизила голос и спросила: — Чего хочет тот человек, который закопал вилки и пестик? О чем ведьма просит Сатану? — Для чего она принесла подношение? — Да. Констанция указала на приземистый дом с щелями вместо окон и каменной трубой, из которой валил черный дым. — Вот мы и пришли, — сказала она и вернула пестик Мэри. — К столяру? Констанция кивнула. — Надеюсь, он уже закончил, и мы с моей девочкой снова сможем прясть. — Ты мне не ответила, — напомнила Мэри. — Что это за заклятие, для которого нужен толченый язык гадюки? Мне нужно знать, чтобы попробовать выяснить, кто закопал вилки. Это крайне важно сейчас. — Твой муж проткнул тебя вилкой. Верно? — Да. Он проткнул меня одной из тех самых вилок, которые я вытащила из земли во дворе. — Пусть Шекспира нет в твоей домашней библиотеке, но ты благочестивая христианка и, думаю, хорошо знаешь Библию. — Я стараюсь учить ее. — Ты не сверялась с ней? Мэри покачала головой, в тот момент ей стало совестно. — Как тебе не стыдно? — попеняла ей Констанция и поцокала языком. — Мне искать там слово «вилка»? — Можешь прочитать весь Ветхий и Новый Завет и встретишь его всего раз, может, два. В контексте, который никак не поможет тебе в твоем деле. — Ты хорошо знаешь текст? — У меня было куда больше лет на чтение, чем у тебя. — А если не «вилка», то что? — спросила Мэри, но, когда она спрашивала, ответ уже всплыл у нее в голове. Не успела Констанция ответить, как она сказала сама: — Змей. — Умница. Твой муж ошибается: у тебя быстрый и тонкий ум. — Спасибо, что веришь в это. — Да, думаю, что «змей» будет более кстати, чем «вилка». Моя мысль проста: ты не преуспеешь в своем деле, если станешь изучать другие составляющие помимо зубьев Дьявола. — Это просто вилка, — твердо сказала Мэри, вспомнив свою клятву считать эти предметы исключительно столовой утварью. — Верно. Но когда предмет замещает змеиный язык? Может быть, пища — самое подходящее. Или… это может быть элемент, который тот, кто на самом деле одержим, посадил точно семя в твоем дворе. — Констанция, могу я снова к тебе прийти? Та посмотрела ей в глаза и ответила: — Можешь. Я рада, что ты решила заново разжечь нашу дружбу, даже если углями послужили неотложные вопросы. Ты мне симпатична, Мэри, я тебя уважаю и всегда рада видеть. Но прежде ты была осторожна. И тебе стоит оставаться такой и сейчас. — Потому что?.. — Потому что ненависть из Хартфорда может вскоре прийти сюда, и я по-прежнему опасная собеседница, если только ты не хочешь покинуть Бостон посредством виселицы. О тебе уже пошли нехорошие слухи, поэтому пока не стоит привлекать к себе внимание. — Раньше у меня было больше страхов, чем сейчас. После того, что я пережила этой осенью, у меня их осталось совсем мало. А самый главный из них, при условии, что мое сердце еще бьется, — это перспектива прожить всю жизнь с человеком, которого ты справедливо назвала чудовищем. И, Констанция… — Продолжай. — Наступает время, когда сопротивление — это не исступление, а здравый смысл. — Даже если оно ведет к петле? — Я буду осторожна. — Ты стала храброй девочкой. Не такой кроткой, какой кажешься на первый взгляд, твое спокойствие — только маска. Я одобряю. — Благодарю тебя. Констанция похлопала ее по плечу, улыбнулась и скрылась за дверью столярной мастерской. 
«И всякий, верующий в Меня», — думала Мэри, идя по направлению к центру города. «И всякий, верующий в Меня…» Евангелие от Иоанна, глава 11, стих 26: «И всякий, живущий и верующий в Меня, не умрет вовек». Эти слова Иисус говорил Марфе. Те, кто сомневается, — обречены. Как им и положено. Так же как и тем, кто верил и все равно примкнул к Люциферу. Мэри не знала, во что верит ее муж и насколько сильна его вера. Как мог он обращаться с ней подобным образом, если всем сердцем и душой хотел идти по пути своего Господа и Спасителя? Неужели он на самом деле полагает, что жестокостью может чему-то научить жену? Однако он ходил в церковь, читал псалтырь и молился перед едой. Сколько еще среди прихожан тех, чья жизнь настолько лицемерна? Кто притворяется, что разделит будущее с избранными, тогда как на самом деле их ждет ад? Возможно, Томас действительно думает, что она закопала вилки и пестик в саду, он намекнул на это в тот день, когда ее прошение было отвергнуто. Может быть, он — вместе с ее родителями — считает, что защищал ее. |