Книга Многогранники, страница 33. Автор книги Наталья Способина

У него некогда был приличный рейтинг FIDE, и он даже занимал призовые места, но все это было до переезда в Москву. Здесь он ни разу не садился за шахматную доску, хотя по старой памяти смотрел трансляции с разных чемпионатов. Еще у него был довольно приличный средний балл, но это тоже было не здесь. ЕГЭ он сдал кое-как, хотя до этого ежегодные тесты для российской аттестации ни разу не заваливал. Еще он хорошо плавал и… И не было в нем ничего вообще. Димка неожиданно с ужасом понял, что все его достижения закончились после исчезновения родителей. Мамино «мой чемпион» осталось в прошлом не только потому, что мама больше не смогла бы это сказать. У нее бы и повода сейчас не было. Как-то так вышло, что в Москве Димка забросил все, кроме учебы, да и ту вытягивал частично потому, что свободно говорил на английском, а вторым языком выбрал французский, на котором тоже говорил до этого. Он был, по сути дела, обыкновенным читером.

Осознание собственной никчемности накрыло с головой. Ему восемнадцать, а у него нет вообще ничего, чего бы он достиг сам.

Полина Викторовна не обращала на него никакого внимания. Что-то печатала, отвечала на звонки, заказывала билеты Сергею, который, как выяснилось, вскоре должен был улететь на неделю.

Димка выпил кофе, бездумно полистал какой-то журнал и, откинувшись на спинку кожаного дивана, прикрыл глаза, думая о том, что нужно что-то менять в жизни.

— Вставайте, граф, вас ждут великие дела, — услышал он сквозь сон и резко выпрямился.

Напротив него стоял Сергей, уже без пиджака и в ослабленном галстуке.

— Как все прошло? — спросил Димка, стараясь подавить зевок.

— Отлично, — ответил Сергей, хотя по его лицу нельзя было сказать, что он доволен. Впрочем, возможно, дело было не в бизнесе, а в Димке. — Давай очухивайся. Лев поговорить хочет.

Димка потер лицо ладонями, с трудом отлепился от дивана, и Полина Викторовна тут же протянула ему стакан воды с лимоном. Димка, поблагодарив, подумал, что мама все же была права насчет феи.

Сергей направился к выходу из приемной, и Димке пришлось идти следом. Чуть дальше по коридору располагалась еще одна приемная, в которой их встретила красивая и длинноногая секретарша. Сергей, велев Димке подождать, скрылся за полированной дверью, на которой висела табличка с именем дяди Лёвы.

Секретарша принялась беззастенчиво рассматривать Димку, и ему это действовало на нервы, однако хамить было бы неразумно. Пусть смотрит, в конце концов, от него не убудет.

Сергей выглянул из кабинета и поманил Димку к себе.

У дяди Лёвы тоже были панорамное окно почти во всю стену, большой стол и мягкие кресла для посетителей. Сергей отошел к окну, Димке же пришлось сесть в указанное кресло. Чувствовал он себя при этом весьма неуютно. Хуже, чем у ректора. Дядя Лёва никогда его не ругал, но что ему мешало изменить своим привычкам?

— Ну рассказывай, боец, — произнес дядя Лёва, откинувшись на спинку большого кресла.

— О чем? — попытался потянуть время Димка.

— Да о себе. Как живешь, чем дышишь?

Димка прищурился:

— Дядь Лёв, так я уже позавчера на «Рене» рассказывал.

У Сергея зазвонил телефон, и он, подав какой-то знак дяде Лёве, вышел из кабинета.

Дядя Лёва развязал галстук и бросил его на край стола:

— Ну тогда про Машу мне расскажи.

— Про Машку? Зачем?

— Как вы познакомились? Как вообще у вас?

— Да обычно познакомились, нормально все у нас.

Димка принялся дергать бахрому на колене, разрывая джинсы еще сильнее.

— А дома ты у нее бываешь?

— Ну да…

Ему не нравился разговор, но дядя Лёва — не Сергей, от него не отмахнешься.

— А у нее отец есть?

— Есть.

— А расскажи про него.

Димка поднял удивленный взгляд, пытаясь понять, не шутит ли дядя Лёва.

— А зачем вам?

— Интересно. Я же в Москву совсем недавно вернулся. Сыновьям вон по восемнадцать стукнуло. Хочу о вас побольше узнать.

— А Машкин отец тут при чем? — нашел Димка слабое место в логической цепочке.

— Так, Дим, просто ответь на вопрос, а умничать мы с тобой потом будем, окей?

Только тут Димка понял, что дядя Лёва едва сдерживает раздражение. Была у него такая особенность: если ему что-то очень не нравилось, он все равно улыбался и говорил довольно спокойно, но лицо у него при этом было такое, что сразу все становилось понятно. Вот только если он злится на Димку, почему заставляет рассказывать о Машке?

— Дядь Лёва, а зачем вам Машка? — прямо спросил Димка.

— Димыч, ты в берега-то вернись. Машка мне твоя сто лет как не нужна. А вот про ее семью я бы послушал.

— Да нормальная семья, — начал Димка, гадая, где носит Сергея. С ним, оказывается, было комфортнее. — Мама ее в нашем универе преподает.

— Хорошо преподает? — спросил дядя Лёва.

— Да нормально преподает. Вон у Крестовского спросите. Он у нее тоже учится, — выпалил Димка, а когда дядя Лёва приподнял бровь, добавил: — Ну, Ромка же, в смысле, тоже у нее учится. А папа служит в оркестре.

— Служит, значит… И как служит?

— Да я-то откуда знаю? Я ни разу не слышал, как он играет.

— А что так?

— Да не знаю. Как-то случая не было.

— Дим, а что ж ты на яхте отжигал с Юлиной подружкой, если у вас с Машей все серьезно?

— Ой, давайте вы не будете меня воспитывать, а? — огрызнулся Димка, которому на самом деле было до сих пор стыдно за тот вечер.

— Ну а кто ж тебя еще воспитывать будет? Сергей, смотрю, не справляется.

— Да нормально он справляется. Я совершеннолетний уже, если что.

— И что? Что нам это дает?

— Могу вообще один жить.

— И?

— Дядь Лёв, вы ведь злитесь, что я Кресто… в смысле, Ромке по морде… ну, по лицу дал. Пообещать, что больше не буду?

Димка с честным видом посмотрел в глаза крестного.

— Не, Дим. Пообещать мало. Я хочу, чтобы ты это выполнил. Чтобы вы с Романом наконец общаться начали как совершеннолетние. Сколько можно уже?

— Да вы ничего не знаете! — повысил голос Димка.

— Да все я знаю про твою Эмму. Значит, Эмма такая была, раз так быстро направление сменила.

— Ой, все. Давайте мы тоже направление сменим? Больше я нашего ненаглядного не трону. Не волнуйтесь.

— Ну, что у нас тут? — спросил вошедший Сергей.

— Да беда, Серёженька. Оболтус у нас с тобой вырос.

— Пф, — фыркнул Димка. — У вас. Смешно. Я сам по себе вырос.