Хор воинственных выкриков разорвал тишину ночи. Именитые, благородные командиры кричали как простые солдаты, построенные к атаке. Почти все — искренне. А остальные — из практических соображений. Выделяться в такой момент не следовало. Салливан тоже не выделялся, по крайней мере внешне. И думал, напряженно и сосредоточенно.
Да-а-а… Забрало сильно ограничивает обзор. Но когда тебе прямо приказывают не смотреть по сторонам — это скорее напоминает шоры. А я, хоть и давно на службе, все же привык быть всадником, а не понукаемым животным.
На следующий день прибыл посол от Максвелла фон Стенсбери. Как сообщил лорд Фрейзер — командир ополчения Нима извещает о своем скором прибытии. В письме говорилось о том, что барон заканчивает с разграблением Кумруна. При этом всем было ясно, что сам город ополченцы обошли стороной. Но в отличие от данасцев, жители Кумруна не успели собрать или уничтожить все, что произрастало или производилось в богатых окрестных землях. А значит все, что можно было вывезти — досталось барону Стенсбери.
И пусть вести об успехе союзника кого-то порадовали, к слову — очень немногих, Салливану многое казалось подозрительным. Во-первых — как барон собирается догонять конных рыцарей, если из-за отсутствия снабжения ждать ополченцев на месте нет никакой возможности. Во-вторых — было совершенно ясно, что Стенсбери не полезет с богатой добычей в тыл врага. Отправить награбленное в Ним без сопровождения — тоже никто бы не решился. А значит и без того не слишком многочисленное ополчение станет еще меньше. Вопросов и сомнений, всплывающих в голове рыцаря, становилось все больше, пока к нему не подошел смутно знакомый паренек, прибывший в составе посольства. Украдкой передав Салливану письмо — молодой человек вежливо откланялся
— Эмм… От кого? — любопытство Остина явно победило в борьбе с тактичностью и воспитанием. Юноша заметно стеснялся, но ждал ответа и глаз не опускал.
Фон Элликот сломал странную, неаккуратную печать, быстро пробежал глазами несколько строк, написанных корявым, будто детским почерком.
— Старина Пирс пишет все увереннее, — одобрительно прокомментировал Салливан, специально дразня подопечного и не спеша сообщать подробности. — А если серьезно — ополченцев ждать не приходится. Обещания Стенсбери не более чем пустые, неумелые отговорки. Этого стоило ожидать. Лорд Фрейзер тоже мог бы заметить, если бы потрудился взглянуть внимательнее. Этот алчный доходяга будет грабить провинцию до тех пор, пока его не выгонят оттуда пинками. Вывезет все, вплоть до леса и самих крестьян.
— Но зачем тогда эта ложь? Зачем обещать поддержку пехотой и обозами? Осадные машины… Зачем все это?
— Думаю, он боится, что мы развернемся в его сторону, — Салливан представил карту. Окрестности Кумруна — леса, реки, поля. Маленькие городки с мастерскими, мануфактурами и фабриками. — Тогда пришлось бы делиться. А этого барон не любит. Собственно — не только он. Лорд Фрейзер тоже не повернет назад. По крайней мере, пока все вьючные лошади не будут нагружены чем-нибудь ценным и абсолютно бесполезным в походе.
Через час двинулись дальше. Чем больше миль отделяло рыцарские колонны от Данаса — тем больше шансов было найти неубранное поле, недожженную деревню или неотравленный колодец.
Ближе к вечеру добрались до быстрого полноводного ручья, бегущего по дну глубокого оврага. Видя обугленные остатки деревянного моста, чумазый мужик с буйной шевелюрой, один из крестьян, насильно или за плату взятых в провожатые, заметно побледнел. В его растерянных глазах отражались одновременно замешательство и четкое понимание того, что ждет человека, намеренно задерживающего продвижение армии. На его счастье, лорд Фрейзер и не ждал встретить на пути ни одного целого моста.
— В той стороне овраг упирается в болото, а в той — в непролазный бурелом, верно? — спросил командующий, не глядя на мужика, демонстрируя хорошую осведомленность.
Не дожидаясь ответа, который и так, безусловно, знал, отдал несколько коротких распоряжений. Спешился. Довольно бодро, для своего возраста, взошел на крутой пригорок. Погладил рукой глубокие шероховатости коры старого дуба. Обошел дерево кругом, отыскивая нужную ложбинку между корней. Вокруг стали собираться вызванные офицеры, но никто не прервал размышлений командующего громким докладом, никто не нарушил относительной тишины, будто задержавшейся на этом пригорке и не желающей отступать перед неизбежным, многоголосым шумом прибывающей кавалерии.
— Чтобы наладить мост, — спустя некоторое время, начал лорд Фрейзер, — уйдет несколько часов. Слышите? Топоры уже застучали. Но сидеть без дела мы, разумеется, не будем. Если мне не изменяет память, а она мне пока не изменяет, в трёхстах шагах к югу через овраг перекинуто дерево. Огромный старый ствол, лежит там много лет и используется местными как альтернатива мосту, — он небрежным движением махнул на обгоревшие останки, валяющиеся на дне оврага. — Верхом там ехать… непросто. Но перевести коней вполне сможете. Для того чтобы решить, по какой дороге двигаться дальше — я должен знать, что же там впереди.
Несколько небольших отрядов отправились на разведку указанными путями. Кто-то обмолвился, что старый лис не зря живет на свете так долго. Знает все броды, овраги и переправы в Бирне. И даже шутливое прозвище «старый лис», данное рыцарю за его известный, прямолинейный нрав и бесхитростный подход, прозвучало иначе, чем обычно.
Отпустив всех, лорд Фрейзер остался на пригорке. В стороне от своих людей, будто из тихого угла наблюдая за шумными, полными сил молодыми воинами. Он хорошо помнил себя таким же. Буквально каждый день, каждую деталь тех приключений, походов и сражений, что выпали на его долю в молодости. А вот что ел на завтрак — не помнил. И очень боялся, что кто-нибудь это заметит. Щадя больные колени — осторожно опустился на землю, между двух особенно мощных корней. Снял искусно выполненную, пластинчатую латную перчатку, провел слегка дрожащими пальцами по еле видным бороздкам в коре. Бороздкам, оставленным его собственным ножом больше сорока лет назад.
— Ну как? Все лежишь? — тихо спросил он.
Тогда, так давно и одновременно так недавно, закапывая своего лучшего друга под этим дубом, Фрейзер удивлялся, что его глаза совершенно сухи. Он удивлялся этому каждый раз, когда волею случая оказывался здесь. Четыре раза за сорок лет. Сначала перепуганным оруженосцем, потом заносчивым лейтенантом, матерым, уважаемым полковником и теперь… Как описать себя сегодняшнего Фрейзер не знал. Но был уверен, что такая неопределенность много лучше холодной тишины, не оставляющей места сомнениям. За эти годы он множество раз менялся самым неожиданным для себя образом, а друг, получивший случайную стрелу в брюхо, так и оставался мальчишкой оруженосцем. Восторженным, наивным… мертвым.
Перед глазами Фрейзера мелькали яркие, словно подсвеченные обостренным детским восприятием, образы. Верховой конь, кажущийся невероятно большим. Первый настоящий меч, судорожно сжимаемый запотевшей рукой. Снисходительные взгляды старших. И азартный блеск в глазах друга, предвкушающего свой первый, а как оказалось, и последний поход.
