Повисла тяжелая, напряженная тишина. Оплетенную бутыль с самогоном уже сменила объемная фляга с не менее крепким содержимым. И передаваясь по кругу, наконец, дошла до рогатого. Он принял выпивку из рук Николаса, на пару секунд зацепившись с ним взглядом. Ехидно усмехнулся. Сделал хороший глоток и резко выдул крепкое поило прямо в костер.
Николас оцепенел, в его широко раскрытых глазах отразился огромный огненный шар. И неподдельный ужас. Лайонелит снова был там, где смерть чуть не схватила его за горло. Вокруг раздавался невыносимый грохот тысяч бегущих людей, вопли раненых, растоптанных и обожженных. И прямо на него несся объятый пламенем снаряд. Ревущая, неминуемая гибель.
Джастину удалось кое-как восстановить дыхание, но в ушах все еще шумело, а в боку болезненно покалывало. Бенджамин видел это и еще пару минут назад приказал отпустить его, усадив на одну из свободных коек.
— Смотришь исподлобья… Скрипишь зубами… Ты злишься, Джастин. Некоторым тяжелее принять все это. Но и у тебя получится. В конце концов — я вижу это, — гигант чуть улыбнулся, склонив голову набок. — А теперь заберите труп, нам пора, — он небрежным движением указал на тяжело дышащего Марлона. — Нужно время, чтобы свык… — Бенджамин вдруг замер, уставившись в никуда. Его асимметричное лицо исказилось глуповатой улыбкой. В увеличенном левом глазу будто что-то блеснуло. — Николас… жив еще… — удивленно протянул он, прикрывая лицо рукой, будто от яркого света или жара.
Джастин резко метнулся вперед, прыгая на гиганта. Тот не устоял, завалился навзничь. На мгновение в комнате повисла звенящая тишина. Двое мордоворотов замерли, раскрыв от удивления рты. Из левой глазница Бенджамина торчал стилизованный колос, выточенный из дерева. Улыбка, и без того искаженная, скривилась еще больше, замирая пугающей маской на безжизненном лице.
— Вон! Прочь отсюда! — судорожно прохрипел Джастин, выставив перед собой окровавленную деревяшку. Потом спохватился, торопливо поднял свой меч, валявшийся тут же, на полу. — Убер-райтесь!
Двое крепких, здоровых мужиков оторопело переводили взгляд с распростертого на полу тела на Джастина и обратно. Растерянно переглянулись и неуклюже попятились назад.
Николас оправился от шока, вытирая со лба выступившую испарину — оглянулся. Странного воина в рогатом шлеме уже не было рядом. Остальные, сидящие у костра, тоже завертели головами в поисках пропавшего старика.
— Хм… А эт кто был то? — послышался нерешительный голос.
Никто не ответил. Никто не знал.
Однако тема, поднятая незнакомцем, продолжила развиваться и после его исчезновения. Громкие споры привлекали все новых и новых людей. Не вполне сформулировав общие требования — толпа энтузиастов, то есть наименее трезвых и наиболее горячих, потекла в сторону шатров высшего командования. В итоге ничем не примечательный вечер у костра перерос чуть ли ни в бунт. Поднялся невообразимый шум, пара караульных были ранены и практически растоптаны, а беспорядочная куча недовольных все же получила то, чего добивалась. Внимание командования.
— Значит, высшие силы… проклятые горы… недовольные боги и зловредная нечисть? — бесстрастным голосом подвел итог лорд Десфорд, командующий ордена лайонелитов.
Он прибыл на перевал только несколько часов назад, жутко недовольный успехами своих офицеров. Но, несмотря на мрачную репутацию, знаменитый Великан всегда старался обходиться без лишней жестокости. Всегда, когда это было возможно. Сейчас, выйдя из богатого шатра в длинной льняной рубахе, он был похож на косаря, разбуженного посреди ночи необычными звуками. На особенно крупного и рассудительного косаря.
— Из какого подразделения эти суеверные господа? — заинтересованное выражение лица Великана, неуловимо сменилось чуть скучающим.
Он спрашивал у полковника, нервно щурящего глаза и сжимавшего челюсти, но ответа ждать не собирался. Перепуганный и от того выглядевший по-настоящему грозным офицер знал это. Тихий вопрос был приказом, понятным и обязательным к исполнению. Лорд Десфорд окинул задумчивым взглядом притихшую толпу. На породистом, строгом лице аскета мелькнуло нечто, напоминающее снисходительную гримасу возничего, нехотя хлестанувшего плетью бестолкового пса, метившего прямо под колеса.
К утру переполох в лагере железных львов был окончен. Казнили тридцать два человека. По обычаю ордена — приговор приводили в исполнение непосредственные командиры осужденных.
Полевой медик лайонелитов, стареющий плешивый брюзга с недовольным лицом и плохими зубами, проходя мимо плахи, хмуро взглянул в одну из корзин, наполненную головами. Приостановился, узнав заметный кривой шрам на лбу, забрызганном кровью. С досадой сплюнул, припоминая, как сам зашивал эту рваную рану, нанесенную латным налокотником. Шамкая губами, беззвучно перечислил все прочие увечья, доставшиеся неудачливому рыцарю при первом же штурме.
— Раздробленная лучевая кость, вывих запястья и сложный перелом двух пальцев. Сотрясение, рваные раны на лбу, на щеке и под ухом. Ребра, левая голень и множественные ожоги… Сшиваешь их, латаешь, стараешься… А кто-то херак топором по шее — и плевать на человеческий труд.
Медик недовольно поморщился и поспешил к себе, в вытянутую светлую палатку. Надлежало раздать указания помощникам, проследить за приготовлениями. Планировался новый штурм, а значит, полевые госпитали скоро получат свою порцию свежего мяса. Такую, что наверняка не смогут проглотить.
Вокруг стоял невообразимый грохот. Зажигательные снаряды то и дело перелетали через стену, озаряя пасмурное утро всполохами разрывов. Горело со всех сторон. Угольно черные клубы дыма поднимались отовсюду, разрастаясь чудовищными соцветиями, словно рухнувшие на землю грозовые тучи. Как всегда, орали люди, гремело железо, бешено ржали кони. Капитан Ботрайт на секунду задумался, откуда на вершине крепостной стены могут взяться кони… И между тем он мог поклясться, что только что зарубил жеребца. Однако времени рассуждать не было. Приняв на щит очередного противника, он ушел в сторону ловким поворотом и, оказавшись сбоку, рубанул по бедру замешкавшегося врага. Топор не перерубил берцовой кости. Но рассеченных мышц хватило, чтобы лайонелит завалился на спину, прибавляя свой вопль к ужасающему хаосу звуков, терзающих воспаленное сознание капитана. Ботрайт был счастлив и напуган одновременно. Он добил упавшего окованным торцом щита, торжествующе рыча и очень надеясь, что это происходит на самом деле. Следующий лайонелит, взобравшийся по приставной лестнице, попытался парировать удар топора. Тяжелое, крепкое лезвие, коротко лязгнув, врубилось в латный ворот, ломая ключицу и круша ребра. Дернув рукоять вниз капитан освободил оружие, выдирая секиру будто из вязкого полена. Мимо промчался алебардист. Куда бы он ни спешил — успеть было не суждено. Капитан ударил щитом наотмашь, снизу вверх. Получившего по подбородку алебардиста откинуло к парапету стены. Мощным пинком Ботрайт вбил голову поверженного врага в серый камень, оставляя заметный кровавый след. Второй удар ногой размозжил череп окончательно. Командующий Дурн-фара не видел, что поверх пластинчатой бригантины на убитом была полосатая, сине-белая туника. И с каждой секундой он видел все меньше. Где-то в глубине сознания капитан понимал, что высокие деревья вокруг и густая трава под ногами — слишком зеленые для настоящих, но со всех сторон бежали новые враги, а значит, времени рассуждать не было.
