Закончив с ужином, но не с разговором, компания в полном составе направилась в сторону голубятни. Направление было выбрано не случайно, в это время народу там было меньше всего. Поднимаясь по вырубленным в скальной породе ступеням и настороженно озираясь по сторонам — продолжили.
— Выходит, — неуверенно проговорил Флойд, лысеющий, болезненно бледный ветеран, с желтоватым бельмом на глазу, — Гастман замыслил неугодное ланд… ланфд… короче, совету графьев?
— Ну, или так думает капитан Ботрайт. — Осторожно предположил Джастин. Доверять присутствующим было можно. Они не были друзьями, но людьми надежными и проверенными — точно были. Но неподалеку сновали туда-сюда другие. Не столь надежные.
— Эмм… Но ведь перевал общий. — Хмуря массивные брови и пожевывая губу, изрек Марлон. — Как и Каменный брод. Знать Хертсема давно порешила, хочешь сохранить земли да задницу в целости — берегись львов из Уилфолка. Коли они совместно не оборонят пути в Хертсем, то после их по очереди передушат.
— Видимо граф Гастман решил, что единоличный контроль над перевалом ему по силам. А значит — выгоден. — Подвел итог Джастин.
— Шооо?! ЕМУ по силам? — Возмутился значительно громче чем стоило, до того молчавший Ричи. Он был невысоким, бочкообразным и каким-то нескладным. Однако когда дело доходило до драки, нужно было минимум трое, что бы оттащить его от поверженного противника. — Да это мы… Это я! Я его сила. Не захочу, — Ричи опомнился и немного сбавил тон, — и не буду за него биться. А я не захочу! Если вдруг, какие-то дворянчики шо и задумали, я в том не участник. Я за Хертсем воевал и служу я Хертсему. Не Гастману и прочим… хозяйничкам. И срал я на эту дурь. — Он с силой дернул сине белое полосатое сюрко, висящее на его нескладной фигуре, как попона на козе.
— А ну тише. Разошелся то как. — Одернул его посерьезневший Марлон. — Тыж раньше времени не ерепенься. Не ясно ничего еще. А ты уж цвета срывать. Видно будет, как дальше то…
— И чего этим бездельникам здесь надо? Ой не рады будут, что…
— Да хорош. Что ты взъелся? — Одернул товарища лейтенант Брикман. — Эт нормальные ребята… К тому же они здесь наверняка за тем же, за чем и мы.
— Разве? — Изогнул правую бровь лейтенант Картер Дей. — Неет Рональд… простым мужикам плевать на кого горбатиться и кому служить.
Брикман флегматично пожал плечами и отхлебнул из небольшого кожаного бурдюка, который всегда таскал за пазухой.
— Ты слишком благороден, Дей, что бы понимать думы простого солдата. — Говоря это, Рональд без особой надежды косился на приятеля. Тот был слишком молод и горяч, что бы заметить и понять насмешку. Самому же Брикману было уже за сорок. Сорокалетний лейтенант… Печальное зрелище. С этими мыслями он отхлебнул еще.
— А что? Все они привыкли из поколения в поколение кланяться, а согнувшись пополам — чьи сапоги уже не разглядишь. — Продолжил гнуть свое Картер. Он действительно был молод, горяч и высокороден. И изо всех сил старался показать, что в отличие от других — понимает, что происходит. — Другое дело — мы. Все дворяне равны! Какого черта Гастман себе позволяет? Этот чертов шут, Аддерли… Да такие у моих родичей конюшни чистят.
— Не горячись, Картер. — Брикман снова приложился к бурдюку. — Хотя… можешь горячиться. Пока здесь только голуби. Им-то насрать на твою возмутительную крамолу.
— Им-то на все насрать, — согласился Дей, вытирая с плеча птичий помет, — а остальным? И на что вообще способен этот выскочка-переросток? Если мы вместе с Ботрайтом возьмем его за жабры, будет ли Гастман мстить?
— А тебе совсем не интересно, как поведут себя бойцы? — Тихо спросил Рональд. — На счет ветеранов, я почти уверен, но молодых мы не знаем. У них нет оснований не подчиняться своему сюзерену. А если Аддерли окажется хватом, за такие планы вполне могут повесить…
— Нет основа-а-а-ний… Ну конечно! Да последнему батраку понятно, что тут дело не чисто. Какого хрена капитана отстранили от командования? Да еще и утаили информацию особой важности! Гастман знал, что лайонелиты идут, поэтому собрал войско под Карданом. Поэтому — забил Дурн-фар только своими людьми. Поэтому — подослал придурка Аддерли. И зачем все это? А?
— Я не знаю наверняка, так же как и ты, — Брикман задумчиво почесал заросший подбородок, — но полагаю, что скоро все прояснится. Если границу Мидуэя пересекли позавчера, то до нас докатятся самое позднее к завтрашнему вечеру.
— Это если пойдут на нас. А если через броды? — Картер беспокойно мерил шагами помещение старой голубятни. Находящаяся на возвышении и, тем не менее, закрытая от основного форта скальным уступом, изящная арочная постройка могла вместить еще сотни голубей и десяток заговорщиков, но молодому лейтенанту явно было тесно. — Хотя нет, зачем тогда светиться, проходя через Мидуэй?
— Маневр? Или просто — грабежа ради и удовольствия для. — Меланхолично жестикулируя, предположил подвыпивший Брикман. — Но я в этом сомневаюсь. Аддерли здесь не просто так. Хотя и его самого, и его хозяина могли ввести в заблуждение.
— И что же в итоге? Что решим? — Картер вопросительно уставился на старшего товарища.
— Ну, раз наверняка ничего неизвестно — будем действовать по обстоятельствам. То есть там видно будет, как дальше то…
— Хм… подумаешь. Не так уж и много! — Не скрывая сарказма, изрек Сэм. — Ну, теперь-то драным кошкам конец.
Джастин, стоящий рядом, криво усмехнулся. Вершина северной стены была усеяна защитниками. Начищенные кирасы и высокие гребни шлемов ослепительно горели на солнце. На сторожевых вышках горделиво вытянулись изящные баллисты. Над воротами, волнуемые прохладным утренним ветром, развевались штандарты графства Хертсем — сноп золотистых колосьев на белом поле, и дома Гастманов — черный пикирующий ястреб на бело-синем поле. Примерно в семистах шагах впереди, на обширном, поросшем редким кустарником плато, под бодрый барабанный бой, выстраивались шеренги неприятельской армии. Выстраивались широким, развернутым строем.
— Ишь красуются, сволочи! Напужать хотят, пыль в глаза, значит. — Ворчливо пробасил кто-то.
— А мы? — Спросил, обернувшись, Сэм. — Не красуемся? Стоим тут, как на параде. Так уж положено. Они нас пугают, мы их. Уж не знаю, получается ли…
— А то! — Звучно ухнул Марлон. — Вон, один Бенджамин чего стоит. Тока зря на него шлем напялили. Но и так, тож свирепо. Аргх-ха-хах!
Сразу после выступления господина Аддерли последовали кадровые перестановки. Как только стало ясно, что командование оставляет молодых в гарнизоне — их шустро раскидали по десяткам. Назначили сержантов, преимущественно — из местных ветеранов. Марлон стал одним из десятников. Ему было не впервой командовать людьми. В обычной, повседневной службе, он сторонился лишней ответственности. При этом ворча о том, что согласен вытирать слюни и жопы только тем, кого породили его собственные чресла. Но сейчас с энтузиазмом взялся за дело. Для начала, в грубой форме отказавшись от приписанной ему десятки. Другим этого может и не спустили бы, но Марлон имел в Дурн-фаре особую репутацию… И особые права. Он был запанибрата почти со всеми лейтенантами и воспользовался связями, что бы набрать себе именно тех, кого хотел. В итоге под его началом, кроме соседей, то есть Джастина, Сэма и Райта, оказались Берти, Бенджамин и еще несколько вчерашних собутыльников. Берти, наконец начистив кольчугу, подогнанную накануне Марлоном, сейчас стоял во второй шеренге. И изо всех сил тянулся, поднимаясь на носочки, стараясь разглядеть хоть что-нибудь. Рядом с ним, ссутулившись, стоял Бенджамин. Даже в простом круглом шлеме, он на полторы головы возвышался над строем. К слову, даже такой, завалявшийся в глубинах оружейной, шлем — нашли каким-то чудом и по личной просьбе Марлона. Ведь голова могучего новобранца была под стать его телу, то есть раза в два больше, чем у остальных. Кто-то даже говорил, что такую черепуху защищать ни к чему, во-первых, кость и так слишком крепка, а во вторых — до головы все равно никто не достанет.
