Книга Обертки от конфет, страница 27 – Вероника Минасян

– Енотов в планах на день у меня точно не было.

– Углового в губы тоже, – перебил девушку Петя. – Ещё раз извините. Клянусь бутсами своего дедушки впредь пинать только вещи не тяжелее воздушного шарика.

Она прищурила глаза в попытке сдержать улыбку, легонько понажимала на опухшую губу.

– Вроде уже меньше болит, значит можно перестать извиняться. Я шла к машине, она на соседней улице, вы можете меня проводить. Если подойдёт такой способ искупления вины. Они медленно шли, несмотря на то что ветер, очевидно, подгонял в спину, кидал под ноги мокрые замерзшие листья и улетевшие из мусорки мятые чеки. Длинный жёлтый дом в три этажа, несколько прохожих, бегущих на подъезжающий автобус, следующий кирпичный с неуклюжими балконами, мигающий светофор, – только после этого они нарушили молчание.

– Вы ушли, а ведь наверняка не доиграли.

– Это к лучшему, кто знает, кого я ещё мог сшибить с ног: пожарного, спешащего на вызов, говорящую собаку, президента?! Ребята и без меня отлично справятся.

– У вас же тоже дела, ничего, что я попросила себя проводить? Это первое, что пришло мне в голову.

– Дела подождут, а просьба хорошая. Один из моих любимых героев считает, что для поднятия настроения и в качестве извинения вежливо будет предложить горячий напиток. Но сегодня, наверное, мы слишком мало знакомы.

– Наверное, – задумчиво ответила Полина и стала рыться в сумочке в поисках ключей.

Петя понял, что ее машиной может быть любая из тех, что стоят рядом, кроме, конечно, той старой фуры со спущенными шинами. И его мозг выключил стеснение и включил режим «а что если я ее никогда не увижу?».

Если посмотреть на Петю со стороны, то можно заметить, как глаза суетливо захлопали, а губы сжались. Они готовились к новой фразе, как прыгун в воду к прыжку на зачет.

– Но, может. Гм. Не подумайте, что я навязчивый, просто почему-то чувствую, что так надо. Может, я смогу угостить вас горячим напитком завтра. Пройдет уже целый день, вы поймёте, что я вас не преследую, а это говорит в пользу того, что я не маньяк. Я, в общем-то, хороший парень.

– Я люблю какао.

От ветра волосы Пети взъерошились и очень щекотали ухо, на миг он стал похож на очаровательного щеночка, который ещё не очень ловко чешет ушко.

– Я почему-то не сомневался. Договорились, – и щенок улыбнулся своей белоснежной улыбкой.

Они подошли к синей шкоде. На пассажирском сиденье сидела женщина. Корни на волосах чуть-чуть блестят сединой, сами волосы убраны в аккуратный пучок. Родинка на лбу по форме напоминает сердечко. Это была Олимпиада Викторовна. Она любопытно выглядывала на молодых людей и пыталась сдержать улыбку.

– Петр Андреевич, я смотрю, вы нашли мою племянницу, которая потерялась по дороге. Полина, я уже хотели собирать экспедицию на поиски, но ты меня тут закрыла.

Петя приветственно кивнул, не зная, что ответить, а Полина залилась краской.

– Поехали, дорогая, нас твоя мама ждет, – сказала завуч сурово, а сама закрыла окно, отвернулась и заулыбалась. Все-таки очень метко колготки пару месяцев назад улетели именно на Петин балкон.

Петя идет на свидание

В кафе было полно людей, но Пете и Полине достался крошечный столик у окна. Огромное меню занимало большую его часть, а оставшееся пространство – ваза с искусственным розами. Со стен на посетителей смотрели представители викторианской эпохи в пышных платьях, индюшачьих жабо и смешных гольфах. На искусственном камине, словно ледники, таяли массивные белые свечи, пуская горячие ручейки воска на золочёные подсвечники.

Соседи хлюпали ароматными напитками, скрежетали ножами и вилками, смеялись шуткам друг друга и удивлялись последним новостям.

– Надо обязательно заказать какао с зефирками.

– Почему обязательно, они здесь какие-то особенные?

– Полина, не все знают, но у маршмэллоу простая, но очень важная задача. Это не просто плавать в какао, как молодушка на матрасе в Черном море. Это задача, с которой справится не каждый углевод, – вызвать улыбку на лице. Широкую. Добрую. Искреннюю. Чтобы в глазах появился свет, которым можно освещать заснеженные улицы, чтобы кровь бежала быстрее и грела изнутри. Без зефирок какао на такое волшебство не способно. Эти маленькие штуки добавляют напитку теплоты, нежно тают и напоминают о быстротечности жизни, но так нежно целуют губы при каждом глотке, что эта быстротечность становится ценной и самой важной.

Им принесли какао, и они присоединились к остальным посетителям в аккуратном хлюпаньи напитками. В маленьком кафе было уютно, но очень шумно. Гул стоял такой, что музыку было почти не слышно, и Бейонсе пела сегодня не для них.

– Вкусное какао, жаль только тут очень шумно. Какао приятнее пить в тишине.

– Согласна. Знаешь, довольно странно говорить это человеку, которого видишь второй раз. Но тетя сказала, что тебе можно доверять.

– Вот так и сказала?

– Да, сказала, что Зубарев к тебе не опаздывает, а это показатель. А про Зубарева я много историй слышала.

– Зубарев молодец, да. Так что ты хотела сказать?

– Ах, да. Иногда среди шума и гама, когда вокруг толпы людей и дышать сложно, думаю: вот бы на миг вернуться в то время, когда то, что закрыл глаза, – значит, спрятался, и тебя никто не видит. И такой маленькой залезть на скамейку, когда ногами ещё можно болтать, не доставая до земли, пальцами ковырять облупившуюся краску, а глазами впиваться в голубое бездонное небо.

– А сейчас что, плохо?

– Сейчас я ногами до земли с любой скамейки достаю. Скучно. А такого мига достаточно, чтобы плохое отпустить и перезагрузиться. А без него перезагружаться приходиться с помощью круассанов и кофе.

Так-так, разговор привел к неожиданному углеводному повороту. Петя оживился и спросил:

– А какие круассаны любишь?

– Конечно, шоколадные! С классическими надо много премудростей: рикотту, например, лосося.

– Это точно! – ответил Петя, а сам удивился такому совпадению. Не пора ли делать шапочку из фольги, чтобы никто мысли не читал?

– Полина, а к животным как относишься? Как хозяин кота, не могу не задать такой вопрос. Но я недавно познакомился с таким псом шикарным, хозяин его в него по уши влюблен. Я ещё не видел человека, так нежно любящего своего четвероногого.

– А как их можно не любить? Но собак я на расстоянии люблю, у меня тоже кот. У нас с ним нет интимной близости. Мы не тремся щеками друг об друга, он не лежит у меня на коленях и не обвивает хвостом мои ноги, когда я прихожу. Максимум, на который я могу рассчитывать, это то, что он будет лежать у меня в ногах и, аки царь, своим пушистым перстом слегка дотронется до стопы. Великое благо, что он разрешает гладить его, пока он ест. Но это же и моя обязанность. Если не гладить, челобитную собирать будет.