Онлайн книга «Щенки-медвежатники»
|
– Пошли, – потребовала мать. – Мы не спим. Отцу завтра на работу. – Я, может, вернусь, но только не сегодня. И не завтра. Так что спите спокойно, – сказал Андрей. – Значит, в школу больше не пойдешь? – Зачем? Мать вздохнула. – Куда ты катишься? – А мне по фигу. – Ну, как знаешь. Мать ушла. Андрей отвернулся к стене. Слезы были близко, в носу пощипывало. Набрал в грудь побольше воздуха и шумно выдохнул. Стало легче. Послышался голос Петра Палыча: – Зря ты так. Родителей не переделаешь. «Мать права, – подумал Андрей, – здесь я никому не нужен. А дома? – спросил он себя. – Разве там я нужен?» …Андрею вспомнилась первая встреча с отцом. Приехав с войны, отец посадил его, четырехлетнего, на колени. Андрей осторожно потрогал отцовские усы и проговорил: – Папка колючий. – Нельзя говорить «папка», – строго произнес отец. – Называй меня «папа». – Папка, – снова сказал Андрей. Отец сердитым движением ссадил его с колен и больше не брал на руки… Петр Палыч подошел к постели. – Повязка сбилась. Давай поправлю. Андрей привстал на постели, подставил голову. Петр Палыч начал аккуратно сматывать бинт. Посоветовал: – Чтобы не пьянеть, нужно за час перед хорошей выпивкой принять граммов пятьдесят-семьдесят. За час! – Учту, – сказал Андрей. И спросил: – Вы умеете танцевать вальс? – Хочешь научиться? – Угу. – Когда-то этому в военных училищах учили не хуже, чем строевому шагу, – сказал Петр Палыч. – Видели в этом смысл. Учили не только вальсу, всем бальным танцам. Правда, в жизни редко пригождалось. Но если уж выпадал случай, мы были на высоте. Немцы в Германии после войны рты разевали. Удивлялись, как танцуют мазурку эти лапотные славяне. – И повязывать галстук умеете? – спросил Андрей. Петр Палыч внимательно посмотрел на него. – И этому научу. Знаешь поговорку? Хорошо завязанный галстук – первый серьезный шаг в жизни. Лицо майора было совсем близко. Андрей разглядел глубокие вертикальные морщины и кустистые брови. Похоже, Петр Палыч их стриг. – Ты кем стать-то хочешь? – спросил майор. Андрей пожал плечами. – Я еще не определился. – И опять спросил о своем: – А почему чечены дают своим пацанам потыкать убитого ножами? – Насчет чеченов не знаю, а воры в законе так делают, – спокойно ответил Петр Палыч. – Тебя интересует, кто убил приемщика стеклотары? – А кто такие воры в законе? – Мастера власти, – сказал майор. Похоже, он, как многие взрослые, любил отвечать туманно. – А у нас в городе есть воры в законе? – спросил Андрей. Петр Палыч отозвался задумчиво: – Есть один экземпляр. Ты с темы-то не соскакивай. Я думаю, танцы и галстук – дело нужное. А профессия? Тебе не кажется, что это еще нужней? Андрей сделал нетерпеливое движение. Кажется, этот старый хмырь взялся его воспитывать. – Не дергайся, – сказал Петр Палыч, – а то мясо слетит. Я ж не на тарелку накладываю. Лежи и слушай. Неужели не интересно, когда о тебе говорят? – Так вы ж вопросы задаете. – Могу и не задавать. На тебе и так все написано. Как говорил один вор в законе, я вижу цвет твоей печени. – Все считают меня пропащим, – сказал Андрей. – А вы, по-моему, специально достаете, чтобы я поскорее слинял. – Бог с тобой, – искренне запротестовал Петр Палыч. – Я, наоборот, рад, все-таки есть с кем поговорить. А ты, говорят, еще и в шахматы хорошо играешь. Кстати, мать принесла кое-какую еду, мясо. Так что ты тут ничего не должен. Он закончил перевязку и вышел, аккуратно прикрыв за собой дверь. «Странный тип», – подумал Андрей. И провалился в сон. Утром его разбудил Генка. Сегодня он был свободен до пяти вечера. Он вообще часто работал во вторую смену, когда начальства, считай, нет и можно вытачивать на станках что-то свое. Генка принес последние новости. – С тобой хочет поговорить Крюк. «Что делается? – подумал Андрей. – Вчера подкатил Зван, сегодня Крюк. К чему бы это?» – Центровым понравилось, что ты первый вмазал Жгучему, – сказал Генка. Андрей усмехнулся. – А что понравилось Звану? – Может быть, то же самое. Говорят, он со Жгучим часто цапается. – Но центровые и слободские не могут хотеть одного и того же. – Ну почему же? – тонко улыбнулся Генка. – Еще как могут. И тем и другим нужно, чтобы мы, новостроевские, сколотили свою контору. – Зачем? – Не въезжаешь? Рано или поздно это все равно произойдет. Так чего тянуть? Разница в том, что и те и другие хотят, чтобы наша контора была только на их стороне. Откинувшись на спинку стула, Генка курил сигарету, сбрасывая пепел в полураскрытую коробку спичек, и всем своим видом изображал дипломата, искушенного в хитросплетениях чужой политики. – Что еще? – спросил Андрей. – Костик в больнице. Его продырявили. Андрей вскочил в постели. – Как продырявили? Чем? Генка пожал плечами. – Его прошили велосипедными спицами, – послышался голос Димки. Димка только что вошел и стоял на пороге. Он вынул из спортивной сумки бутылку кефира и печенье. – Где Костик? В какой больнице? – спросил у него Андрей. – В центральной. В реанимации. «Там Катя, мне надо туда», – мелькнуло у Андрея. Он стал одеваться. – Куда ты в таком виде? – воскликнул Генка. Андрей пошел в ванную, посмотрел на себя в зеркало. Действительно, как можно идти по улицам с такими фингалами? – Не обязательно идти. Можно позвонить, – предложил Димка. Он набрал справочную, потом реанимацию. – Кто вы Громову? – спросил женский голос на другом конце провода. – Брат, – сказал Димка. – Родной брат. – Мы таких справок не даем, – ответил голос. На другом конце провода положили трубку. Ребята пошли на кухню пить чай. – Ну что? Как дальше жить будем? – спросил Андрей. – Я думаю, нужно сделать пушку, – предложил Генка. – Иначе нам хана. – Делай, – одобрил Андрей. – Пусть слободские знают, что у нас есть пушка. |