Онлайн книга «Зеленый мозг. Долина Сантарога. Термитник Хеллстрома»
Пиаже подошел к тележке, взял тарелку и принюхался. Теперь Десейн видел, что происходило в комнате: там двое мужчин в белых халатах подняли Дженни и понесли к двери. Лицо ее было белым, как мел, а из уголка рта свисала трубка. – Яд? – тихо уточнил Десейн. – Разумеется, яд! – резко произнес Пиаже. – Похоже на аконит. Повернувшись к двери с тарелкой в руке, он поспешил из комнаты. Десейн слышал звук колес каталки, быстрые удаляющиеся шаги в коридоре, но Бурдо закрыл дверь, и все стихло. Десейн весь покрылся испариной. Не сопротивляясь, он позволил Бурдо уложить себя в постель и накрыть одеялом. – Мне сначала показалось, – проговорил Бурдо, – будто это вы ее так… Она не должна умереть, думал Десейн. – Простите, – продолжил Бурдо. – Я знаю, вы неспособны на такое… – Она не должна умереть. Десейн поднял голову, увидел слезы, которые текли по темным щекам Бурдо, и они вызвали в его душе странную реакцию – ярость вскипела в нем, и он не смог подавить ее волну. Ярость и злость. Она была направлена отнюдь не на Бурдо, а на некую бестелесную и трудноуловимую суть долины Сантарога, попытавшуюся использовать женщину, которую он любил, вложив ей в руки орудие убийства, направленное против него, Десейна. Он посмотрел на Бурдо. Тот бормотал: – Доктор Пиаже не позволит случиться плохому… Господи! Увидев лицо Десейна, он инстинктивно отпрянул. – Уйдите! – прохрипел Десейн. – Доктор велел мне… – Доктор Гил требует, чтобы вы немедленно ушли! Упрямое выражение появилось на лице Бурдо. – Я вас не оставлю. Десейн опустился на подушку. Что он мог сделать? – Вчера у вас был шок, – напомнил Бурдо, – и вам сделали переливание крови. Поэтому оставлять вас нельзя ни на минуту. Переливание? Почему же они меня не убили? Оставили меня для Дженни! Чтобы это сделала она. – Вы все так любите Дженни! – усмехнулся Десейн. – Вы даже позволили ей попытаться убить меня. Конечно, это нанесло бы ей самой смертельный удар, но какая вам всем разница? Вы можете пожертвовать и Дженни, кучка бессердечных… – Вы говорите безумные вещи, доктор Гил! Ярость исчезла так же быстро, как возникла. Какой смысл нападать на бедного Уинстона? Да и вообще на всех сантарогийцев? Они же не ведают, что творят! Десейн почувствовал угрызения совести. Да, он говорит безумные вещи. То, что разумно в одном обществе, считается безумием в другом. Если бы не слабость, которая охватила его тело! Последствия шока. Он спросил себя, что станет делать, если Дженни умрет. Его эмоции были странным образом фрагментированы – часть его существа содрогалась от горя, другая, загнанная в угол судьбой, билась в ярости, а третья – анализировала, анализировала, анализировала… Какую долю ответственности за пережитый им вчера шок несет Джаспер? Стал ли он столь же чувствителен к нему, как и сами сантарогийцы? Если Дженни умрет, они просто убьют меня, подумал Десейн. – Я сяду возле двери, – произнес Бурдо. – Если вам что-нибудь понадобится, просто скажите. Он сел, лицом обратившись к Десейну и сложив руки на груди, будто страж. Десейн закрыл глаза и подумал: Дженни, только не умирай! Затем вспомнил, как Гарри Шелер узнал о смерти брата. Способен ли он так же чувствовать Дженни? Десейн прислушался к себе, пытаясь понять, как это происходит у сантарогийцев. Он бы многое отдал за это. Он должен чувствовать, что происходит с Дженни. Любой сантарогиец способен на подобное. Но я – не сантарогиец. Десейн сознавал, что балансирует на острие бритвы. Одна часть его сущности принадлежала необъятному океану подсознательного, составлявшего основу мира, где он был рожден. Другая – склонялась в сторону вод ясного прозрачного озера, каждая капля которого помнила о существовании прочих капель. Дверь открылась, и в море бессознательного разыгрался шторм, а по поверхности озера пробежал легкий ветерок. Баланс водных стихий оказался нарушенным. Десейн открыл глаза. В центре комнаты стоял Пиаже со стетоскопом вокруг шеи. В глазах его сквозила усталость, а на Десейна он смотрел недоуменно. – Дженни? – прошептал Десейн. – Жить будет, – ответил Пиаже. – Хотя и висела на волоске. Десейн закрыл глаза и глубоко вздохнул. – Сколько еще несчастных случаев мы выдержим? – спросил он и встретился взглядом с доктором. Подошел Бурдо. – Доктор Десейн говорил странные вещи. Просто какое-то безумие. – Уин, оставьте нас на минуту, – попросил Пиаже. – Это обязательно? – нахмурился Бурдо. – Да. Пиаже подвинул стул к кровати и сел, глядя Десейну в лицо. – Я буду за дверью, – произнес Бурдо и вышел. – Вы расстроили Уина, а это непросто сделать, – заметил Пиаже. – Расстроил? – усмехнулся Десейн. – И это все, что вы можете сказать по поводу случившегося? Доктор посмотрел на свою правую ладонь, сжал ее в кулак и покачал головой. – Не хочу, чтобы вы считали меня легкомысленным, Гилберт, – начал он, – а потому полагаю, что всему этому нужно и можно дать рациональное объяснение. – Словосочетание «несчастный случай» вам уже кажется недостаточным? – спросил Десейн. – Да. Речь идет о вас. У вас фатальная предрасположенность к несчастным случаям. Вы просто притягиваете несчастья! – Мы оба знаем, что это – фикция. Игрушка слабого ума, убежище обыденного сознания. Сложив ладони домиком, Пиаже отклонился на спинку стула и поджал губы. – С точки зрения психиатрии… – Прекратите! – воскликнул Десейн. – Сейчас вы приметесь перемалывать старый мусор по поводу невроза саморазрушения или дефектов эго-контроля. Как я мог контролировать рабочих, которые разобрали мост, или мальчика с луком и стрелой? – Мальчик с луком и стрелой? К черту все обещания, подумал Десейн и рассказал про случай на парковке, после чего добавил: – А как насчет пневмоподъемника или взрыва в мастерских? А яд в еде, которую приготовила Дженни. Дженни! Вы понимаете? – Да. У вас действительно есть основания… – Основания? Да передо мной целостный, законченный синдром. И суть его в следующем: Сантарога хочет убить меня. Вы уже уничтожили совершенно невинного молодого человека и едва не убили Дженни. Что будет дальше? – Ради всего святого, зачем нам… |