
Онлайн книга «Паучиха. Личное дело майора Самоваровой»
![]() Когда она привстала, он потер рукавом дырявой байковой рубахи свою щетинистую, неровную от следов фурункулов, похожих на воронки от взрывов, щеку. На языке, установившемся между ними, этот жест означал: «Королева, поцелуй!». — Ладно, проехали… — подойдя к нему, строго сказала она. — Еще раз так сделаешь — пеняй на себя! — добавила, крепко сцепив обе руки у него на шее. Угольные глаза поглядывали все еще виновато, но в них не было страха. Взгляд собаки, не понимающей, почему люди, ведущие кровопролитные войны, ругают за растерзанного в траве ежа. Быстро чмокнув его в щеку, она вышла из столовой. В спину ей донеслось: «Моя!». Она беззлобно усмехнулась. Так и должно быть. У пса только один хозяин, и он для него — весь мир. * * * Самоварова не помнила, как добрела до дома. Обида на полковника, даже не обида — клокотавшее внутри негодование от того, что он не нашел в себе силы вникнуть в ее слова, сменилась лихорадочными мыслями, как удалось врагу (она уже не сомневалась, что за скверными событиями последних недель стояла не череда совпадений, а хитрый, коварный враг!) раздобыть сугубо личную информацию о событиях более чем тридцатилетней давности. Подойдя к подъезду, она набрала было код, но, передумав, направилась к лавочке. Солнечная погода, обдававшая трезвящим холодком, позволяла отдышаться и подумать. Пытаясь абстрагироваться от эмоций, она включила в себе аналитика — беспристрастного, опиравшегося исключительно на факты. Итак, с кем она могла делиться переживаниями? Мать? Никогда… Она с ней про мужа-то никогда не делилась. Расписались — родила — не сошлись характерами — развелась. На все негативные события в ее жизни мать, поджав сухие тонкие губы, отвечала: «Я так и думала», — а Варины успехи в учебе и затем в карьере, безжалостно обесценивала, воспринимая их как само собой разумеющиеся. Стоило ли говорить о том, что история ее связи с Никитиным была табуирована в их лишенных тепла и искренности общении. Вне службы она ни с кем не дружила, а Ларка Калинина, следователь прокуратуры, с которой она познакомилась, расследуя дело об убийстве, произошедшее в областном городке, где жила и работала Калинина, появилась в ее жизни уже после того, как страсти по Никитину заметно поутихли. …На этой самой лавочке она когда-то подолгу сидела с соседкой Ольгой. Всякий раз перед выходом на прогулку ей приходилось уговаривать Анюту поиграть с Ольгиной дочкой. Анька вредничала. Она неохотно давала Регине свои игрушки и через десять-пятнадцать минут совместных игр в песочнице начинала канючить, тянуть мать за рукав: «Пойдем за мороженым! Пойдем домой!» Регина была похожа на мальчишку: большеглазая, худенькая, с острыми коленками и длинной, всегда аккуратно выстриженной челкой. Отчего-то она липла к Варе. После того как Анька сердито собирала игрушки в авоську, Регина, будто жалуясь и заставляя ее повлиять на дочь, садилась подле на корточки и показывала ей то куклу, то медвежонка. Настырно, почти не мигая, глядела в упор своими темными глазищами: мол, похвали мои игрушки, поговори со мной! Эта девочка, немногословная и послушная, — не чета Аньке, вызывала у Самоваровой странноватое ощущение. В ней читалась дикость, прикрытая заученной вежливостью и бедной, но аккуратной одеждой. — Регина, иди-ка ты домой! — К четырем годам жизни Ольга до такой степени выдрессировала дочь, что та не только самостоятельно поднималась на пятый этаж, но и отпирала дверь. — Мам, я тихо, — девочка умоляюще косилась на мать и, расположившись напротив сидящих на лавочке приятельниц сосредоточенно, будто выполняя серьезную работу, принималась играть одна. Иногда мать ей уступала, но чаще — не терпящим возражений тоном повторяла просьбу, и Регина, понурив голову, брела с игрушками к подъезду. Подробности о романе с женатиком Варя никогда не озвучивала в разговорах с соседкой. И уж тем более не рассказывала про «пальчики-свирельки»! Провожая в том мае взглядом тщедушную Регину, с трудом открывавшую тяжелую дверь подъезда, Варя не могла и подумать, что вскоре случится страшное, поразившее не только весь дом, но и суровые официальные органы событие. Варвара Сергеевна зашла в подъезд. Поднявшись по ступенькам, остановилась возле двери Маргариты Ивановны и решительно нажала кнопку звонка. — Варь, это ты? — через несколько минут раздался наконец знакомый хрипловатый голос. — Я, Маргарита Ивановна! Звякнули замки, и соседка, облаченная на сей раз в спортивный костюм жестом крючковатой руки пригласила ее внутрь. — Поболтать пришла? А я ведь знала, что снова придешь… — Зашаркав тапками, Маргарита Николаевна двинулась в сторону кухни. — Чайник поставлю, а ты проходи, садись! Варвара Сергеевна поглядела на ее сгорбленную, прикрытую плюшевой олимпийкой спину. Старость, как ее ни украшай, уродлива. А часто еще и одинока. Рано или поздно Анька так или иначе обзаведется ребенком — уж в этом Самоварова, зная упрямство дочери, не сомневалась. А сама она станет нерасторопной и неумелой, к тому же немолодой бабушкой. В другом образе она себя, хоть убей, представить не могла. Квартиру придется разменивать — не может же она (тем более в статусе бабки) так и существовать у доктора на птичьих правах! Даже если они распишутся, ей все равно нужна своя жилплощадь. Всякое бывает — даже самые близкие, проверенные годами и совместно пережитыми трудностями, отходят в сторону, не удосужившись даже выслушать. Вспомнив про Никитина, Варвара Сергеевна почувствовала во рту горечь. Само собой, он будет защищать ту, которая подарила ему дочь и, как следствие — обожаемого внука. Вопрос в другом: от кого защищать?! От Варвары, которая сейчас растоптана и ослаблена настолько, что даже визит к восьмидесятилетней соседке вызвал у нее тахикардию? Валера со своим огромным профессиональным опытом мог бы помочь ей создать психологический портрет невидимого и сильного врага. Но для этого придется попрать его мужское самолюбие… Разве найдется мужчина, которому понравится, пусть даже через столько лет, узнать про «пальчики-свирельки»? — Варь, ты чего истуканом застыла? — Маргарита Ивановна держала в руках поднос все с тем же пузатым клоунским чайником и вазочкой с печеньем. — Я помогу! — Самоварова быстро выхватила поднос из морщинистых рук соседки. Поднос задрожал, чашки накренились, зазвенели, ударившись о чайник, ложки. — Давай-ка ты поаккуратней! — удивленно поглядела на нее старушка. Варвара Сергеевна прошла в гостиную и кое-как выгрузила содержимое подноса на журнальный столик. |