В бирюзовых глазах что-то дрогнуло. И я, грешным делом, подумала, что опять что-то ляпнула не ко времени. Но Аланнадиэль сдержанно кивнул:
– Да, конечно. Приятного аппетита!
Блондин снова взялся за булочку и нож, но его плечи оставались все такими же напряженными. Понаблюдав за ним несколько секунд, я с отчаянием вздохнула:
– Чувствую себя последней сволочью! Ты ко мне всей душой, а я испортила тебе завтрак! Если для тебя так будет лучше, то расскажи все сейчас. Черт с ним, с завтраком, потом поедим. Остывать здесь все равно нечему!
Бирюзовые глаза потеплели. Аланнадиэль усмехнулся уголком губ. То ли моему некультурному предложению, то ли вырвавшемуся ругательству.
– Знаешь, Эугения сначала влюбилась в меня и приняла мой браслет, а потом, узнав правду о моем происхождении, упала в обморок и несколько дней не пускала в свои комнаты. – Я почувствовала, как мои брови стремительно поползли вверх. Вот это новости! – Поэтому, прежде чем начать ухаживать за тобой, Алина, я хочу, чтобы ты узнала все. Чтобы у тебя был выбор, чтобы не пришлось смиряться с судьбой. Я хочу, чтобы ты запомнила одну вещь: я не отказываюсь от своих слов. Если ты по завершении своей миссии потребуешь вернуть тебя в твой мир, я это сделаю без колебаний и проволочек. Тебя никто ни к чему не станет принуждать. Понимаешь?
Я ошарашенно кивнула. А сама подумала: так может, смерть Эугении произошла не в результате трагической случайности, когда в ком-то возобладали инстинкты, а в ком-то страх? Может, все гораздо проще, и она попросту решила таким способом избавиться от неподходящего по ее мнению жениха? А Аланнадиэль просто не хочет очернять ее память. Как говорится, о мертвых – либо хорошо, либо никак.
Блондин повертел в пальцах булочку, словно не зная, что это такое и зачем оно нужно. А потом осторожно отложил ее на край тарелки и сложил руки перед собой на столе:
– Итак, как я уже говорил раньше, я полукровка. Что, в принципе, само по себе является нонсенсом. Эльфы относятся к первородным, как и драконы. Их семя очень сильно. В смешанных браках, если второй супруг не относится к первородным, то рождается эльф. А если оба супруга первородные, то либо эльф, либо дракон. Кровь не смешивается, понимаешь? – Ал пытливо заглянул мне в глаза, и я кивнула. – Это незыблемое правило. Ну а я это правило умудрился нарушить. Мой отец – чистокровный эльф из очень древнего рода. Мать… – Ал помедлил, наблюдая за моей реакцией. – Вампирша из Первого дома, вторая по силе среди вампиров. И я унаследовал черты двух рас: одинаково владею магией крови и магией растений, могу использовать вампирское обаяние и могу договориться с растениями, обладаю повышенной, по сравнению с эльфами, регенерацией, и иногда мне крайне необходима кровь.
Э?.. Куда это свернула моя сказка? Мне что, достался эльфо-вампир?
Растерянно хлопая ресницами, я судорожно подбирала слова, чтобы объяснить отсутствие у меня реакции на услышанное. Аланнадиэль ожидал, что я что-то скажу или сделаю, я это видела. А я боялась причинить боль, обидеть необдуманными словами или действиями. Правда была в том, что меня не волновало, кто его родители. Да и о расе я спросила из чистого любопытства, для меня был важен сам Ал. Но оказалось, что я нечаянно ткнула в самое больное место, а теперь нужно было выкручиваться, чтобы не усугубить.
Ал вздохнул. И я испугалась, что безнадежно затянула время для ответа, заторопилась:
– Прости, – я умоляюще посмотрела на блондина, – но я опять не знаю, что сказать или сделать. Вижу, что ты ждешь от меня реакции. Но не знаю, как реагировать. Не понимаю, в чем криминал, если у тебя папа – эльф, а мама – вампир!
Мне удалось настолько ошеломить блондина, что он растерянно уставился на меня, а потом робко улыбнулся:
– Мда-а-а-а… Я только теперь начинаю понимать, насколько тебе было сложно здесь в первые дни, ничего не зная и не понимая, что происходит вокруг. – Аланнадиэль хмыкнул. – Как бы это тебе объяснить… Понимаешь, эльфы, хоть и первородная раса, все равно являются детьми природы. Для них договориться с растениями, землей, водой, не составляет проблем. Многие даже предпочитают выращивать себе жилище, а не строить. И, как ты, возможно, догадываешься, магия крови и магия смерти им чужда. Настолько, что носители этих сил для эльфов почти враги. – От изумления я невольно приоткрыла рот. Ал усмехнулся: – Ну да, вопрос закономерный: а как же тогда я родился? А вот так. Мои родители встретились при дворе повелителя драконов на свадьбе отца Филогиана. И мой отец мгновенно потерял голову от умной и в меру язвительной темной леди. Как он мне рассказывал, он неделю преследовал ее, толком не зная, кто она и какой расы. И в день, когда отец и мать Филогиана торжественно заключили союз, леди сдалась. Они с моим отцом сутки не выходили из его покоев, пока… – Ал снова усмехнулся, на этот раз совсем невесело и решительно закончил: – Уже глубокой ночью, когда весь драконий дворец спал, утомленный свадебными торжествами, двери в покои отца, наплевав на защиту, просто сорвали с петель. И на пороге нарисовались два вампира, один из которых был повелителем вампиров. Оказалось, темная леди была вампиршей, дочерью повелителя вампиров, и очень умело маскировалась под обычную, хоть и сильную темную магиню. А рядом с повелителем вампиров стоял ее жених. – Я невольно фыркнула. Закон подлости, как я посмотрю, одинаково работает во всех мирах. Ал тоже улыбнулся шире и несколько смущенно прошелся ладонью по волосам, приглаживая их, и продолжил: – На тот момент скандал удалось замять, хоть жених моей мамочки и требовал жизнь любовника будущей супруги. Отца спасло лишь то, что он был вторым наследником трона повелителя эльфов. – Вот тут я поперхнулась воздухом и вытаращила глаза: Ал что, еще и наследник?.. – Но он разразился через девять месяцев. Когда в положенный срок родился я. По всем признакам чистокровный эльф. Отец к тому времени по настоянию своего повелителя спешно женился на самой родовитой невесте Вечного леса и вскорости ожидал законного наследника, как бы это было ни странно для эльфов с их проблемой рождаемости. И на этот раз уладить все оказалось намного сложнее. Но все же стороны кое-как между собой договорились. На пять лет.
На этот раз Аланнадиэль замолчал надолго. Взял со стола графин, наполненный искрящейся рубиновой жидкостью, налил себе и молча предложил мне. Очевидно, у него пересохло в горле от столь длительной речи. Но мне пить не хотелось, я хотела услышать, что же случилось через пять лет. А потому, отрицательно помотав головой, я жадно спросила:
– А дальше? Что случилось через пять лет?
Аланнадиэль поставил графин на стол, отпил из своего бокала, наблюдая, как я ерзаю на месте от нетерпения, и усмехнулся:
– А ты не догадываешься?
Я помотала головой:
– Нет!
Ал вздохнул, ласково глядя на меня:
– А через пять лет проснулась моя магия. И весьма необычным способом.
Я замерла в предвкушении чего-то необычного:
– Как? Расскажи!
Блондин сделал еще один глоток, словно испытывая мое терпение, потом поставил бокал с остатками жидкости на стол и сложил перед собой руки, как примерный школьник:
