Я задумалась над услышанным, машинально начав сооружать себе бутерброд, как привыкла делать их по утрам дома: масло, ветчина, зеленый листик чего-то, похожий на салат, сыр и вторая половинка булочки сверху. Отправив вкусняшку в рот, я чуть не поперхнулась, увидев округлившиеся бирюзовые глаза. Пришлось торопливо жевать под потрясенным взглядом и быстро сглатывать, чтобы спросить:
– Что?
Ал качнул головой:
– Нет, ничего… – Отвел в сторону взгляд, снова наполнил себе бокал рубиновой жидкостью, смахивающей на вино, но не донес бокал до рта. Отставил в сторону и прищурился: – Так… вкуснее?..
Сначала я не поняла, что блондин имеет ввиду и недоуменно проследила за его взглядом. Повертела в руках надкушенный бутерброд, а потом, неожиданно даже для самой себя, протянула его Аланнадиэлю:
– Попробуй сам! – прищурилась по-хулигански.
Бирюзовые глаза напротив точно так же хулигански сверкнули. И блондин, привстав и склонившись над столом… откусил от протянутого бутерброда! А потом вернулся на свое место и, жмурясь от удовольствия как кот, прожевал!
На мгновение я опешила. А потом… расхохоталась! Через пару секунд ко мне присоединился и Ал. И мы смеялись вдвоем до слез, так, что я с трудом сумела пробормотать:
– Вкусно?..
Аланнадиэль кивнул, видимо, не в силах ответить, и смахнул выступившие из глаз слезы. Нам было хорошо вдвоем. Комфортно и уютно. Настолько, что забывались всяческие условности. Здесь не было крутого мага и аристократа из какого-то славного рода, здесь не было девушки-попаданки без роду, без племени. Было просто двое молодых людей, сильно симпатизирующих друг другу. И под напором этих симпатий отступали все проблемы и заботы. Неважно было, что пропал король, что его сын лежит чуть ли не в коме, а по замку почему-то разгуливает нечисть. Отступило на второй план и то, что в замке, оказывается, притаился враг. Мы этим обязательно займемся. Но позже. А сейчас пока было время для нас двоих.
Отсмеявшись, Аланнадиэль пристально посмотрел мне в глаза. А потом, легко улыбнувшись, взял меня за руку и поцеловал пальчики. И снова, как в первый раз, теплое дыхание Ала буквально обожгло мне кожу. Но не больно, а очень-очень приятно. Будто мне под кожу впрыснули миллиард пузырьков шампанского. Глупо, да, но другого сравнения я подобрать не могу.
Я невольно поежилась и мне показалось, что я сейчас и сама превращусь в один огромный шарик газа, наполненного весельем, сорвусь с места и полечу к нахальному блондину, что так нежно и так волшебно касался меня губами.
– А-ли-ина-а-а… – Аланнадиэль так светло мне улыбнулся, будто я была для него счастьем, смыслом всей его жизни. – Мне кажется, я знаю тебя всю свою жизнь. И мне так хорошо с тобой, так легко, так комфортно, что я… – Ал запнулся, а потом смущенно хмыкнул: – Разучился я что-то говорить дамам комплименты, нда-а-а… Но это ничего не меняет! – Он чуть сильнее сжал мои пальцы, что до сих пор удерживал в своей руке. – Имей в виду: так просто я тебя не отпущу! Готовься, я…
В этот момент по закону подлости с грохотом распахнулась ведущая в замок дверь и на террасу вывалилась бледная и перепуганная, заикающаяся Динка:
– Там!.. – Она ткнула пальцем себе за спину и с мольбой уставилась на нас: – Там!.. Там!..
***
Угрюмо ковыряясь ложкой в тарелке с похлебкой, я судорожно пыталась найти выход из создавшегося положения. А оно, положение, прямо скажем, было ужасным. Неизвестный враг снова нанес удар. И снова с помощью нечисти. Пока Динка бегала за мной и Алом, какая-то дрянь, похожая на жуткую помесь слона, козла и осьминога, пыталась прорваться в мою спальню. Туда, где лежал беспомощный Филогиан.
Первым пострадал от неведомой твари Брандт, пытавшийся мечом бороться с, как я узнала позднее, очередной нечистью высшего порядка. Или как там правильно говорить. Ложка выпала из моих ослабевших пальцев и, слабо звякнув в знак протеста, скользнула по гладкой столешнице, когда я вспомнила изломанное, окровавленное тело наемника, увиденное мной у дверей. И как бросилась наперерез твари Сарила, когда Брандт отлетел в сторону.
К счастью, ведунья практически не пострадала, обсыпая напавшую гадину какими-то порошками, от которых агрессор чихал и мотал в разные стороны тремя рогатыми головами на длинных и тощих шеях. Только левая ее рука, по которой ударило одно из тонких щупалец, сейчас висела плетью. Из-за чего мне пришлось освободить от уборки Динку, чтобы та помогала Сариле с приготовлением лекарств. А то у нас уже, кроме Филогиана, по койкам лежали раненый Брандт и снова вычерпавший до дна свой резерв Аланнадиэль. Правда, про блондина ведунья сказала, что он отоспится и поднимется. Но я все равно нервничала. Из-за Ала, из-за Брандта, из-за того, что оказалась не в силах защитить тех, кто мне доверился.
На кухне одуряюще пахло мясом с пряными травами. Но даже это не вызывало во мне энтузиазма. Аппетита не было. И не потому, что я не успела проголодаться, а потому, что из носа до сих пор не выветрился отвратительный запах паленой кожи и шерсти, который буквально заставил меня задохнуться после атаки Алом кошмарного существа. Всегда шумная, властная и бойкая Магда сейчас тихонько копошилась у плиты, робко поглядывая в мою сторону, когда думала, что я не смотрю на нее. Даже вечно чем-то недовольный енот, бесконечно перемывающий под проточной водой посуду, сегодня притих и не ворчал.
Так и не доев обед и ничего не придумав, я отодвинула от себя тарелку и встала. В душе ворочалось противное, сосущее беспокойство. И я решила сходить проведать Ала и Сарилу. Перед ведуньей мне просто было неудобно. Она сражалась с нечистью и защищала Филогиана, в то время как я наслаждалась свиданием и едой. Аланнадиэль… За блондина я тревожилась. Не успевал он восстановиться один раз, как снова выкладывался по полной в этом чертовом замке. А потому я сейчас хотела заглянуть к нему хотя бы на минутку, чтобы убедиться лично, что он отдыхает и у него все хорошо. Хотя… Кого я обманываю. Я рвалась в свою бывшую спальню совсем не поэтому.
Стремительно поднимаясь по лестнице, я поняла одну вещь – сердце в груди у меня грохочет не из-за того, что лестница крута, а ступеньки ее высоки. А из-за того, что предвкушает скорую встречу с неким блондином, чьи уши недостаточно остры, чтобы быть эльфийским аристократом.
Моя комната встретила меня тишиной, нарушаемой лишь размеренным дыханием пятерых человек и удивленными взглядами Сарилы и Динки. Аланнадиэль снова лежал на моей кровати под боком у бледного принца Филогиана. Брандту пришлось довольствоваться кушеткой.
Моя душа рвалась к кровати, к обладателю длинных светлых прядей, свешивавшихся с подушки до пола. Но я заставила себя в первую очередь подойти к наемнику. Брандт, с повязками на голове, груди и руке, а так же, как я знала и на левой ноге, еле дышал. На бледных висках выступили капельки пота, губы обветрились, под глазами тени. Я встревоженно оглянулась на Сарилу:
– Все так плохо?
Ведунья тихо приблизилась ко мне, заботливо поправила наемнику одеяло здоровой рукой:
