– Мы уже наказаны! – с досадой возразил Иверьян. – Филогиана, вон, тарелкой прибило!
Спустя пару мгновений тяжесть с меня исчезла, а уже знакомые мне горячие ладони обхватили меня за плечи и подняли на ноги. Ал заглянул мне в глаза:
– Алина, ты не сильно пострадала? Эти великовозрастные балбесы тебя не зашибли? – Я отрицательно покачала головой. Ал перевел взгляд и прищурился на посмеивающегося Иверьяна: – Филогиан, Иверьян, вы двое меня достали! На этот раз вы переступили все мыслимые и немыслимые границы! Готовьте, господа, ваши пятые точки! Вернемся, выдеру обоих!
Филогиан нахмурился. Иверьян ехидно фыркнул в ответ:
– Не по чину вам, милорд архимаг, собственноручно сечь принца и герцога! – Подруга потрясенно ахнула, и я ее понимала. – Не будете же вы за нами гоняться по всей столице?
Аланнадиэль скрестил на груди руки:
– Делать мне больше нечего! Два десятка крепких розог, одно хорошее заклинание, и кара вас настигнет сама. Хоть в тронном зале короля драконов на приеме эльфийской делегации!
Герцог и принц приуныли, осознав, что на этот раз вляпались. Зато ожила моя подружка:
– Алинка!.. – выдохнула она. – Ты!.. Живая!..
И Ксюха вдруг рыдая, повисла у меня на шее. А я, ласково поглаживая ее по спине и бормоча всякие глупости в утешение, с неудовольствием отметила, как сильно похудела подружка, и что у нее на голове черный платок…
Мне понадобилось минут пять и стакан холодной воды, чтобы привести Ксюху в чувство. Все это время Ал, Иверьян и Филогиан смущенно топтались на пороге кухни, не зная, куда девать глаза. До тех пор, пока не распахнулась входная дверь и на пороге не появился Ксюхин брат. В стельку пьяный.
Филогиану, стоявшему ближе всех ко входу, крепко прилетело дверью по спине. Он даже по инерции сделал пару шагов вперед, почти свалившись на Иверьяна. Ал, стоявший чуть в стороне, хмуро уставился на вошедшего. А тот, даже не закрыв дверь, с порога заорал:
– Ксюх! Денег дай! Мне… ик… долг отдать надо!
В квартире и без того было не особо шумно. А сейчас вообще наступила такая тишина, что было слышно, как где-то капает вода из подтекающего крана, да шумное дыхание пьяного.
Ксюхин брат никогда не отличался особым терпением. Вот и сейчас, не получив мгновенно ответа от сестры, он вдруг на заплетающихся ногах бросился к ней, на ходу замахиваясь кулаком:
– С… слышь… ты… Мне надо! Срочно!
Кто его знает, как бы все сложилось, если бы парень в пьяном угаре не промахнулся: его кулак почти у самого моего носа перехватил Ал:
– Пока я жив, ты даже кончиком пальца не притронешься к леди Алине!..
От ледяного угрожающего тона блондина содрогнулись и Ксюха, и я. А пьяному было плевать. Он икнул, на всю кухню распространяя миазмы перегара, и ехидно осклабился:
– Ле-ик-иди! Ой, я не могу! Детдомовская шалава она, а не леди! – вполне внятно и членораздельно припечатал брат Ксюхи. За что и поплатился.
Я даже моргнуть не успела, а вперед метнулся Филогиан и с размаху заехал алкашу кулаком в челюсть. Парень собрал глазки в кучку и тихонько сполз вниз по стене. Ксюха даже не пискнула. Только мелко дрожала в моих руках, провожая глазами брата.
– Простите, леди Алина, наставник, – Филогиан поморщился, потирая ушибленную руку, – я не сдержался. Можете меня наказать.
Ал хмыкнул:
– Не мели ерунды. Он еще с тобой легко отделался. Я б убил вообще!
Блондин добавил одно из тех певучих словечек, в которых я подозревала эльфийский мат. Ксюха дернулась в моих руках:
– Алинка, кто это? И как вы все оказались в моей квартире? И где ты вообще была все это время? Палыч рвет и мечет! Грозится тебя сначала оштрафовать, а потом уволить ко всем чертям!
Я поморщилась. Следовало бы и догадаться, что шеф у меня хороший только до тех пор, пока ему это выгодно. Мда-а-а… Работу я потеряла. Это минус. Но думать об этом прямо сейчас не хотелось.
В прошлом я много раз бывала у подруги дома. Помогала с управится с мамой и просто так. Но только сейчас вдруг почему-то заметила, насколько все здесь серое и убогое. Неужели месяц в королевском замке настолько меня изменил?
Стараясь отгородиться от неприятных ощущений, я фыркнула:
– Это, Ксю, – я победно заглянула в бирюзовые глаза, – тот самый кошак, которого я подобрала на пом… на дороге и собиралась воспитывать и дрессировать!
– Как кот?! – ахнула подруга. А бирюзовые глаза неожиданно потеплели и улыбнулись. – Разве этот… это…
Ксюхе явно не хватало слов. И я пришла ей на помощь:
– Ага. Сама обалдела, когда наутро мой найденыш заговорил со мной человеческим голосом. Представляешь мой шок?
– Ага, – слабым голосом подтвердила подруга, не отрывая горящего взгляда от Аланнадиэля. Кажется, подружка разом забыла про все свои беды при виде блондина.
Ксюха смотрела на Ала, как ребенок на вожделенную игрушку. Или на шоколадку. И меня вдруг пронзило странное чувство. На одних инстинктах, не думая, как это выглядит со стороны, я пощелкала пальцами у носа подруги:
– Эй! Земля! Я Марс! Прием! Прием! Ксю, ты вообще-то сейчас таращишься на моего жениха!
Бездумно оброненные слова неожиданно возымели странное действие. Ксюха потрясенно ахнула:
– Как жениха? Ты же говорила, что больше никогда не пойдешь замуж?
– Какой жених? – мрачно поинтересовался Филогиан. – Когда вы успели заключить помолвку?
На понимающую ухмылку Иверьяна я не обратила внимания. Потому что запястье вдруг будто огнем обожгло. Сквозь навернувшиеся от боли слезы я увидела, как быстро шагнул ко мне улыбающийся Аланнадиэль, обнял и поцеловал все еще горящее огнем запястье:
– Ну наконец-то! А то я уже думал, что не нужен тебе! Ну теперь я тебя никуда и никогда не отпущу! Я нашел нужный обряд. И тебе при этом совершенно не нужно становиться вампиром. Пусть драконы не кичатся, не только они могут связывать свою жизнь с жизнью избранницы. Магия свяжет нас в единое целое. Ну а свое сердце я уже давно отдал тебе.
Оказалось, что для того, чтобы фиктивная помолвка стала настоящей, именно я должна была во всеуслышание объявить Аланнадиэля своим женихом. Вот он и ждал моего решения, совершенно забыв о том, что я не в курсе этой милой особенности.
Потом, после нескольких минут сумасшедшей суеты, мы вчетвером пили дешевый чай на тесной кухоньке из разномастных чашек. А Ксюха неохотно рассказывала, как хоронила маму, как воевала с шефом, который, обозленный моим исчезновением, не хотел давать Ксю положенный в таких случаях отпуск. Как не уследила за братом, и тот вынес из квартиры все мало-мальски ценные вещи, «чтобы помянуть как положено мать».
Кстати, очухавшийся братец, которого никто не удосужился поднять с пола, только глянув на Ксю возле меня и напоровшись на три ожидающих, крайне неприятных взгляда голубых, бирюзовых и карих глаз, что-то пробормотал про то, что он подождет, пока незваные гости уберутся из его квартиры. И после этого торопливо с кухни исчез.
