Книга Краткая история Европы, страница 58 – Саймон Дженкинс

41. Сражение при Бленхейме. Гобелен, фламандская школа, начало XVIII в. Дворец Бленхейм, Вудсток. Bridgeman Images

42. Фридрих II Прусский. Немецкая школа. 1740 г. Замок Сфорца, Милан. Mondadori Portfolio/Getty Images

43. Мария Терезия Австрийская. Часть фамильного портрета. Мартин ван Майтенс, 1764 г. Музей истории искусств, Вена. De Agostini/Getty Images

44. Титульная страница «Энциклопедии» Дидро. 1751 г. Historic Images/Alamy

45. Мраморный бюст Вольтера. Жан-Антуан Гудон, 1778 г. De Agostini/Getty Images

46. Екатерина II, императрица Российская. Копия с работы Александра Рослина. 1776 г. Историко-художественный музей. Серпухов. Bridgeman Images

47. «Клятва в зале для игры в мяч, 20 июня 1789 г.». Жак Луи Давид, музей Карнавале, Париж. Active Museum/Alamy

48. План Трафальгарского сражения. 21 октября 1805 г. Александр Джонсон. «Англичане прорывают французские и испанские позиции», ок. 1830-x гг. Частная коллекция. Stapleton Collection/Bridgeman Images

49. Наполеон I. Жан Огюст Доминик Энгр, 1806 г. Музей армии, Париж. Bridgeman Images

50. «Отступление из России в 1812 г.». Никола-Туссен Шарле, 1836 г. Музей изобразительных искусств, Лион. Leemage/Getty Images

51. Венский конгресс, 1815 г. Печать с картины Жана-Батиста Изабе, Granger/Bridgeman Images

52. «Свобода, ведущая народ». Эжен Делакруа, ок. 1830–1831 г. Лувр, Париж. Louvre-Lens/Bridgeman Images

53. «Баррикады на Марцштрассе, Вена». Эдуард Риттер, 1849 г. Венский музей Карлсплатц, Вена. Bridgeman Images

54. «Вид на Брадфорд». Уильям Коэн, 1849 г. Художественная галерея Брадфорда. Bridgeman Images

55. Георг Вильгельм Фридрих Гегель, 1831 г. GL Archive/Alamy

56. Карл Маркс. Ок. 1870 г. Photo12/Alamy

Неудачи реформистских движений 1830-х гг. разочаровали революционеров, но дали толчок развитию идеологий. Войны прошлого завершались мирными договорами в Вестфалии (1648), Утрехте (1713) и Вене (1814). Эти исторические верстовые столбы практически не изменили карту Европы. Однако Французская революция втянула в политику уже не только элиты, но и простых людей. В спорах о том, как должно быть устроено общество, участвовали теперь все европейцы независимо от общественного положения. Они размышляли о личной свободе и национальной идентичности, о распределении материальных благ и о роли социального класса. Газеты и железные дороги расширяли кругозор и сокращали расстояния. Угроза установившемуся порядку зрела теперь не в церквях, дворцах или замках. Она пряталась за углом на улицах, в казармах, университетах и тавернах.

Теоретики Американской и Французской революций развивали идеи эмпирика-прагматика Джона Локка. Одним из видных его британских толкователей был Иеремия Бентам, который считал основной задачей правительства «исчисление счастья» – обеспечение «наибольшего блага наибольшему числу» людей. Однако в середине XIX в. были слышны и другие голоса. Руссо, рассматривавший правительство как «общественный договор», компромисс между оковами государства и свободами равноправных граждан, повлиял на французских философов, социалистов и анархистов, таких как Сен-Симон, Огюст Конт и Прудон.

Но всех их превзошел один – немецкий философ Гегель. Гегель заложил основы зарождающегося самосознания немцев. Он считал историю «диалектикой» противоборствующих сил, синтезом которых является «рациональное государство». Такое государство Гегель называл «шествием Бога по Земле». Важнее всего благополучие государства; личная же свобода, напротив, не имеет большого значения. Гегель развивал идеи английского философа Томаса Гоббса (1588–1679), который считал монархическое государство благотворным для общества, в отличие от суровых естественных условий жизни. Предтечей гегелевского государства была новая Пруссия, лидер протестантского мира. Для молодых немцев, недовольных Венской системой и жаждущих обрести национальную идентичность, Гегель был божеством. В 1829 г. он стал ректором Берлинского университета, куда в 1839 г. поступил некий Карл Маркс.

Не всякий период европейской истории с такой готовностью впечатлился бы гегелевской диалектикой, как 1840-е гг. Развитие промышленности и накопление капитала перетягивали население из деревни в города. Миллионы новоиспеченных горожан не могли больше надеяться на землю как на средство обеспечить свое существование, они должны были выходить на рынок, чтобы найти себе работу и еду. Однако городские квартиры оказались здоровее крестьянской лачуги. Животы были сыты, продолжительность жизни за три поколения увеличилась вполовину, население росло. Между 1800 и 1850 гг. численность населения Франции увеличилась с 27 до 36 млн, Германии – с 23 до 33 млн, Британии – с 16 до 27 млн и России с 40 до 68 млн человек. Капитализм держал свои обещания.