Онлайн книга «Беспредельщик»
Первые дни, полные растерянности и смятения, сменились буднями. Дядю Сергея арестовали, Толя сдал исполнителя взрыва, но пока его не нашли… Я ждала суда и чтобы не сойти с ума, начала приводить в порядок дом. Это помогало структурировать рухнувшую жизнь. Пустяк, но иногда передвинутая мебель и новая посуда меняют точку зрения: видишь все с нового угла. Я вызвала прислугу и попыталась возродить дом к жизни. Мне хотелось, чтобы Алекс увидел: пока его не было, ничего не пришло в упадок, чтобы гордился мной, понял — я достойная жена. С Полиной мы съездили по магазинам, купили мелочи для дома и вещи для нее. Еще накануне ареста мы выбрали комнату, и я взялась обустраивать детскую, постоянно ловя себя на мысли, что для троих дом слишком велик. — Тебе нравится? Полина входит и оглядывается, прижимая к себе зайца. Она привязалась к игрушке, с тех пор, как Алекс подарил его, они не расстаются. Она еще привыкает к новому дому, и я очень стараюсь, чтобы ей нравилось. Здесь не хуже, чем в нашей старой квартире, пусть нет любимой няни и привычных вещей. Их мы привезем позже, когда Алекс выйдет. Но комнату я отделала в ее вкусе, мебель и все-все-все выбирала она, хотя обстановка еще непривычная и чужая. Мне кажется, Полинка немного разочарована. Поймав настроение дочери, я добавляю: — На новом месте всегда так. Дай ей, — я имею в виду детскую, — пару недель, думаю, вы еще подружитесь. Полинка пожимает плечами, обходит комнату. Я замечаю внимательный взгляд, словно она что-то ищет. Наконец, Поля останавливается перед комодом, отодвигает новые игрушки и ставит туда зайца. Я выдыхаю от облегчения. Скоро мы обживаемся, дом перестает пугать и казаться большим. Холл и лестница на второй этаж, гостиная, кухня — постепенно все обретает жилой вид. Только кабинет я не трогала. Сначала хотела убраться, но очутившись на пороге, окинула взглядом пространство и не решилась войти. Он хранил отпечатки чужой жизни: фото на полках, разложенные бумаги. На столе пыль, сюда даже прислуга не заходила, с тех пор, как хозяин погиб. Что делать с кабинетом — решать Алексу. Отец называл это мужской территорией. Через несколько дней звонит Наташа. — Ты не злишься? — у нее виноватый голос, когда она извиняется. — Я не специально тебя выманила. Меня заставили, Ника… — Все нормально. Это ты прости, не нужно было тебя впутывать. Немного мы говорим и я кладу трубку. У каждой из нас свои проблемы — у нее работа, у меня личная жизнь… Следующим утром выпадает снежок. Мы с Полинкой замираем перед высоким окном в столовой. Двор и деревья в серебре — наш особняк действительно приобретает сказочный вид. Дочка в восторге, а мне грустно. Я скучаю без него. До суда далеко, а я так мечтала, что Новый год мы встретим вместе. Я и с ним плакала в подушку ночами, и без него плачу… — Давай снеговика слепим, пока снег рыхлый, — оптимистично предлагаю я, чтобы отвлечься от печальных мыслей. Она радостно включается, и до полудня мы возимся во дворе. Я постоянно ловлю себя на мысли, что Алекс должен быть с нами. Словно кто-то услышал мои мольбы, его освобождают утром двадцать пятого декабря. Когда Беспредельщик входит домой, незнакомый после долгой разлуки, Полинка неосознанно прижимается ко мне. — Привет, крохотуля… — Алекс наклоняется к ней, в голосе непривычная хрипотца, и вообще он так изменился. — О маме позаботилась, как мы договаривались? Смеясь, он выпрямляется, и я обнимаю его, холодного и чужого. Алекс незнакомо пахнет, зарос щетиной и только когда обнимаю его, тело вспоминает знакомые ощущения. — Беспредельщик… — шепчу я, прильнув. Он целует холодными с мороза губами, и пьянящая эйфория возносит меня к небесам. Я с упоением глажу колючие щеки, жадные ладони на спине подсказывают, что Алексу тоже меня не хватало. Чтобы Полинка не чувствовала себя одиноко, мы берем ее на руки. — Куколка, — ласково отвечает он и, как в старых романах, целует мне кисть с кольцом на пальце. — Наконец дома. Я быстро накрываю на стол. Даже прислугу не окликаю, сама бегаю между гостиной и кухней, пока Беспредельщик весело болтает с Полинкой. Кормлю его поздним завтраком, с наслаждением смотрю, как ест, соскучившись по нормальной еде. — Димка вышел, вместо него дядя Сергей сел, — хрипло говорит он. — Захаров признал вину. У него такой голос, словно он болел. Но взгляд прежний — холодный, самоуверенный и влюбленный. Не только в меня, а вообще: в жизнь, скорость, во все самое прекрасное, что есть на земле. — Просто признал? — я все еще жду подвоха, слишком хорошо знаю бывшего и не доверяю. — А какой у него выбор? — Беспредельщик усмехается. — Захаров очень хотел жить, а я — вытащить брата. Мы нашли друг друга. Я улыбаюсь. — Это благородно. Тебе пришлось отказаться от планов… — Ты про наследство, куколка? Надеюсь, Захаров все же не бессмертный. Сам помрет. У нас кофе есть? — Конечно, — я иду на кухню за кофейником, на минутку задерживаюсь и плачу у окна, глядя на белый мир за стеклом и морозные узоры. Плачу от облегчения, счастья, от того, что этот мужчина стал мне родным. Больше мы об этом не говорим. Остаток дня он посвящает нам, вывозит в город, затем мы играем во дворе с Полинкой, ужинаем, а перед сном занимаемся любовью долго и страстно. Поцелуи на шрамах были сладкими, а разлука сделала ощущения ярче. Перед сном мы делимся планами на будущее. Утром я просыпаюсь поздно, сладко потягиваюсь. В голове тысяча дел: сварить кофе, заняться завтраком, омлет Беспредельщику, гренки Полине… Но сначала обниму мужа. Место рядом оказывается пустым. Я растерянно оглядываюсь и набрасываю халат. В коридоре натыкаюсь на служанку. — Где Алекс? — В кабинете. Что ему там понадобилось? Дверь распахнута, я останавливаюсь на пороге. Алекс уже одет в костюм с сорочкой, но по привычке босой. Спиной ко мне он убирает фотографии с полок. — Доброе утро, куколка. Я вхожу в кабинет. Убрать фото с дядей — здравая идея. Вновь просматриваю семейную хронику, словно старое кино смотрю и замечаю, что на полках появилось мое фото. Свадьба с Беспредельщиком. Какой у меня был испуганный вид… Я рассматриваю кроткое лицо, на котором написана обреченность. Я боюсь первой брачной ночи и понимаю, что она неотвратима. На коленях лежит букет из белых роз и гортензий, на шее фамильный жемчуг. Я улыбаюсь, вспомнив сделку. Мы выполнили все условия. Даже сверх того — друг к другу привязались. — Что этот снимок здесь делает? — Ты моя семья. Где ему еще быть? Неожиданно Беспредельщик заключает меня в объятия. Мужские ладони, которые я ощущаю через тонкий халат, делают меня мягче. |