Онлайн книга «Нарушая все запреты»
– Нечего его дочери тухнуть в Пищевом. Он предлагал на выбор Штаты, Британию. Бизнес-школы. Меня никто не спрашивал, если честно… Сейчас удавалось говорить об этом без особых эмоций. Но свое состояние в тот год, когда эти разговоры велись, Полина все же помнила отлично. Её очень штормило. В ней зрел мятеж. Её злила перспектива, обрисованная отцом. И его же уверенность в своей правоте. Но больше всего – один аргумент, возразить которому она – шестнадцатилетняя девочка – тогда не могла. Решения, которые принимает отец, предполагают его же ответственность. А свою ответственность за свое решение Полина взять на себя готова не была. Она не знала, получится ли у нее лучше, если настоит на своем. Она привыкла быть послушной. Она сдалась. Поэтому никаких Пищевых. Но и не Штаты с Британией. – Сошлись на том, что поступлю на Международную экономику у нас, а после окончания бакалавриата посмотрим. – Тебе там нравится? – складка между бровей Гаврилы всё не хочет убираться прочь. А Полине вдруг легче. На этот вопрос она может ответить без проблем и честно. – Да. Учиться – да. Нравилось ли больше там, где хотела бы учиться сама, Полина не знала. Приняв аргументы отца, смирилась. Плыть по течению ей всегда нравилось куда больше, чем переть против ветра. – А если бы сейчас могла заново поступать, куда пошла бы? В этом ключе Полина никогда не думала. Теперь же – зависла ненадолго. В разговорах с Гаврилой ей важно было оставаться честной и не пустословить. Что бы кто ни думал, он влиял на нее так положительно, как никто и никогда. – Не знаю… Уже поздно, наверное… Я смирилась… Полина улыбается, пусть и немного неловко, Гаврила же только смурнеет сильнее. Ей не хочется, чтобы грузился, поэтому она тянется к его лицу и ведет по складке пальцем – будто так сможет разгладить. А потом скользит по щеке. Просит об улыбке глазами… – Я хочу тебя о важном попросить… Просьба еще не озвучена, а у Полины уже ускоряется сердце. Это в большей мере страх, чем предвкушение. Гаврила снимает со щеки ее руку, прижимается губами к ладошке. Он часто так делает. Полину это безумно трогает. В каждом его слове и жесте – трепетное к ней отношение. Привыкаешь быстро. Во вкус входишь. Подсаживаешься… – Проси… На ее позволение Гаврила реагирует еле-уловимой ухмылкой, когда один уголок губ дергается вверх. – Можешь сумму посчитать? Сколько тебе нужно, чтобы жить, как живешь? Гаврила озвучивает по-деловому, цепко смотря в глаза, а Полина зависает. Щеки сами собой краснеют, кровь бьет в них и скорей бежит по венам. К такой просьбе она точно не готовилась. – Не понимаю… – В неделю или месяц. Как удобней будет. Просто засеки, пожалуйста. Не ограничивай себя ни в чем. Но посчитай… Неловкости и красноты на щеках становится больше. Полина чувствует себя, будто в западню попала… – Гаврила… – она даже не понимает пока, что скажет, но обращается и смотрит с просьбой отмотать назад. Только его эта перспектива не прельщает. Он улыбается уже иначе – чисто и ярко. Снова целует в ладошку. Сжимает в своей, прижимает к голой груди. Там самое быстрое и самое отчаянное в мире сердце. Полине кажется иногда, он ничего не боится и ни перед чем не остановится. – Просто сделай, Поль. Пожалуйста. – Зачем? – Хочу у отца тебя забрать. За его признанием следует онемение. Полина впервые чувствует себя вот так – как обухом по голове. Глупая, наверное, но совсем не ожидала… Знает, что пришло время поговорить, объяснить, что она… Еще не готова. И еще не уверена… Но у нее просто язык парализовало, а у Гаврилы возникли какие-то внезапно неотложные дела. Он рывков поднимается к кровати. К горке своей идет… Поля смотрит в спину, и одновременно отмечает – какой же он все-таки красивый. Высокий, статный, мужеством укутан. А еще раз за разом прокручивает в голове его «у отца забрать»… Господи… Зачем? Зачем он дал ей повод об этом подумать хотя бы, а потом изнывать из-за несбыточности? Он и иметь и быть хочет. Ненасытный. Берет что-то на полке за стеклом. Сжимает в кулаке, возвращается к кровати. От ранения на его теле осталась только розовая полоска свежего шрама. И услугами той Лады он тоже больше не пользовался… Гаврила опускается на пол рядом с диваном, кладет на него коробочку, смотрит на Полину с улыбкой. Она же вниз… У нее много украшений. В основном – от именитых домов, название одного из которых вытеснено серебром по мятному чехлу. Она прекрасно знает ассортимент каждого и что бы хотела получить. Отец никогда не скупился, но Гаврила… – Открой, ну… Просит, горя энтузиазмом, а она боится. Но и отказать не может. Тянется, поднимает крышечку… Сердце подскакивает к горлу… Это крестик. Он бешеных денег стоит. Просто бешеных для парня, который катает её на отцовском Мерсе. Усыпан брильянтами. Сделан из платины. – Ты же крещеная? – в ответ на вопрос Полина кивает, продолжая пялиться вниз. – Не нравится? – Гаврила имеет права ждать более очевидно счастливой реакции. Для нее ведь старался. Но Полине приходится силой заставлять себя мотать головой и улыбаться. – Очень красивый. Я хотела… Она шепчет, ни секунды не лукавя. Правда хотела. Но вот так – не ждала. Он либо все свои сбережения потратил, либо… Даже думать страшно. Гаврила тянется сам, достает крестик с цепочкой, застегивает на Полиной шее, когда она поднимает волосы. Любуется… – Спасибо, – Полина от чистого сердца благодарит, подставляет губы для поцелуя. Пытается затолкать поглубже бунтующую совесть. Он её огорошил сегодня. Дважды уже. – Там много красивого было, но мне он понравился. Полина даже думать не хочет, как на него реагировали консультанты в магазине. И что думали, когда выбирал и расплачивался. Ей стыдно за всех – за них, за себя, за мир. И болезненно сжимается сердце от осознания, как сильно и бескорыстно он любит её. Какой он отчаянный… – Я сделаю, как ты просишь, – она снова тянется к губам Гаврилы. Обещает, пусть сомнений в ней больше, чем уверенности. Просто хочется, чтобы улыбался. Он заслужил. Полина прижимает подвеску к коже. Гладит… Гаврила целует ее, чуть давит, прося разжать губы. Она отзывается. Падает на спину, обнимает, когда он оказывается сверху… Дрожит из-за его тяжести и моментально вспыхнувшего желания. Отдастся ему, не жалея и ни о чем не думая. |