Онлайн книга «Его новенькая. Том 2»
– Чтобы… – теряюсь я. – Чтобы узнать имя отправителя? Никлаус усмехается, но затем вновь смотрит на меня серьёзно: – Нет. Пообещай мне, что не станешь предпринимать что-либо против обидчика старушки в одиночку. Сообщи мне. Я кусаю губы, искренне радуясь его предложению, потому что действовать одной – страшновато, как бы я не храбрилась, и твёрдо киваю: – Обещаю. Спасибо, Никлаус. Он тоже кивает и вновь смотрит на цветы: – Они тебе нравятся? Не пышные розы или пафосные букеты с ними же, а простая сирень. – Как и я, сама простая, – бездумно отвечаю я. Никлаус обжигает меня пронзительным взглядом, усмехается: – Да, ты так думаешь о себе. Но в тебе нет ни капли простого, Ан-ни. Я смущаюсь, не зная, что ответить, и Ник продолжает: – Я должен уйти, да? Так будет правильно. – Наверное, да, – выдыхаю я. Ник в одно смазанное движение оказывается рядом, нежно заводит прядь волос мне за ухо и тихо говорит: – Всё, что им нужно, они забрали. Им незачем возвращаться, а тебе нечего бояться, чтобы попросить меня остаться с тобой. – И, если я всё же попрошу, ты поймёшь неправильно, – мой голос дрожит. – Все, если об этом станет известно, поймут неправильно. – Ты не знаешь наверняка, как я пойму, а на остальных наплевать, – его взгляд темнеет. – Попроси. Я с силой зажмуриваюсь и, не позволяя себе струсить, выдыхаю: – Останешься со мной, Никлаус? – Да. А знаешь зачем, Аня? – шепчет он мне на ухо. – Зачем? – не открываю я глаз. Никлаус отстраняется, молчит, вынуждая меня распахнуть глаза, и улыбается с некоторой печалью: – Ты обещала мне рассказать о своём прошлом. – Это. – Я кусаю губы, затем встряхиваю кудрями и расправляю плечи: – Но давай сначала поедим. И чур, место для следующего свидания выбираю я. – Меня радует уже то, что оно состоится, – смеётся Никлаус, обхватывая мою протянутую ладонь. Мы спускаемся вниз, проходим через гостиную на кухню, и я предлагаю Никлаусу занять стул за обеденным столом. Пару секунд смотрю с грустью на разбросанные книги у шкафа и, решив их поставить на место, как только мы с Ником поужинаем, открываю холодильник. – Надеюсь, вор не украл ещё и приготовленную Гретой еду, – шепчу я себе под нос, осматривая полки. Улыбаюсь, когда вижу контейнер с картофельной запеканкой, подхватываю его и блюдо с овощным салатом, накрытым пищевой плёнкой, и иду к микроволновке. Через пять минут мы с Никлаусом, весело переглядываясь, с большим аппетитом поглощаем содержимое тарелок. – Вкусно, но не сравнится со стряпнёй твоей сестры, – выдыхает Никлаус, сыто откидываясь на спинку стула. Я коротко улыбаюсь, нанизывая на вилку кусочек помидора, но не спешу отправить его в рот. Вместо этого я вожу им по тарелке, вырисовывая узоры в соусе от салата, а затем поднимаю глаза на Ника: – Знаешь почему Вики стала поваром? Потому что наша мать не могла оплатить её обучение в хорошем ВУЗе, а кулинарный колледж был бесплатным. В хорошие времена мама обожала готовить и привила эту любовь своей старшей дочери. Всё удачно совпало, понимаешь? – Не совсем, – вглядывается в меня Ник. Я отвожу глаза, чувствуя, как в горле собирается ком: – О хороших временах в нашей семье я только слышала. Тогда отец был ещё жив, а мама… мама видела свой смысл жизни исключительно на дне бутылки. – Я вновь смотрю на Ника и выдыхаю: – Моя мать алкоголичка. – Она начала пить после смерти вашего отца? – О, нет, – горько усмехаюсь я. – Она начала беспробудно пить после смерти нашего отца. Потому что больше некому было её сдерживать. Она всегда была пристрастной к алкоголю, но при папе не позволяла себе скатываться на самое дно. А затем скатилась. Ник протянул руку и накрыл мои дрожащие пальцы своими: – Как вы справлялись, Ан-ни? – Вики первые два года очень старалась: заботилась обо мне, с завидной периодичностью выгоняла из нашей квартиры маминых собутыльников, выливала в раковину алкоголь, умоляла маму не пить, ругалась с ней, естественно. Но всё было тщетно. Ей было восемнадцать, когда у мамы появился первый сожитель, и она не выдержала – ушла из дома. Забрать в общежитие и меня она не могла. Но только благодаря ей в первый класс я пошла не в поношенной одежде, чумазая и растрёпанная, а в новенькой: блузке, юбке и туфельках без каблука. Не передать словами в какой восторг привели меня белоснежные банты, которые Вика вплела в мои волосы… Впрочем, я вообще могла не пойти учиться, если бы не она. Маме на всё это было плевать. – Иди ко мне, – шепчет Никлаус и вынуждает меня пересесть к нему на колени. Осторожно стирает пальцами слёзы с моих щёк и касается губами моего виска: – Продолжай. Мои, по-прежнему дрожащие руки, стали купаться в тепле ладони Никлауса. Я начала прерывисто вздыхать и прикрыла глаза: – Я несколько лет не ценила заботу сестры, Никлаус. Когда у Вики появилась возможность забрать меня к себе, я постоянно от неё сбегала. К маме. Вика возвращала меня снова и снова, но я продолжала на что-то надеяться. Несмотря на то, что ещё в восемь лет поняла, что моя мать – превосходный манипулятор. Она без зазрений совести пользовалась моей любовью: вымогала у Вики через меня деньги на алкоголь, продавала ботинки или одежду, которые мне покупала сестра, а затем просила у меня прощения и обещала, что такого больше не повториться, говорила, что она бросит пить. Врала, что любит… Не знаю, почему я ей верила каждый следующий раз. – Потому что тоже любила, – тихо замечает Никлаус. – Тоже? – усмехаюсь я и сама стираю слёзы с глаз. – Она любила только водку. На нас с Викой ей было плевать. Она не любила ни её, ни меня. Мне было двенадцать, когда я осознала это в полной мере… – Что случилось? – Я ненавижу громкую музыку, – глухо произношу я. – В маминой квартире почти всё время было шумно, дымно и грязно. И воняло так… Сколько бы раз я ни мыла пол, ни выносила звенящий стеклом мусор, ни проветривала помещение, распахнув все окна настежь, я не могла избавиться от всего этого. – Я с силой зажмуриваюсь, ощущая, как меня начинает трясти, и Ник обнимает меня сильнее, поддерживая. – В тот день я в сотый раз сбежала от Вики, и сразу же приступила к наведению порядка. Нового сожителя мамы звали Игорь. Когда я вернулась, выбросив на помойку мусор, они приступили к распитию второй бутылки, он сказал маме, что я хорошенькая. И его взгляд… К вечеру пришли их друзья, музыка орала чуть ли не на всю улицу. Я хотела сделать потише, но этот урод не позволил, притянул меня к себе и похвастался мной перед остальными, словно я его заслуга. Мама разозлилась. На меня. И прогнала в другую комнату. Спустя некоторое время он пришёл следом за мной… |