«Очень уж удачно совпало выздоровление Ортлиба с прибытием войск», – со злобой подумала Маргарита, вспоминая смеющегося, хлопающего себя по коленке «супруга», когда тот рассказывал, как ловко всех обхитрил, и невольно скривила губы, будто съела что-то гадкое на вкус.
– Нужное чего? – помолчав, спросил дядюшка Жоль.
– Одна хочу побыть. И кушать немного.
– Обеду тебе, как всегда, сюдова снесу… Не боися того паршивца, кузнеца. На порогу его больше́е не впущат… Никогда его не свидишь… А я с топором уж не расстануся. Хм… кх… Скореча до дому уж поезжаем, даст Бог.
Жоль Ботно встал у топора, но не решался нагнуться, чтобы взять его. Тогда Маргарита подала ему топор.
– Воротимся, – продолжал дядя Жоль, – по-иному живать себе будёшь, даст Бог. В Элладанне дела щас сотвориваются, ох! И всё супруг твой! Голова! Отмщит он за тебя даже Лодэтскому Дьявулу – не сомненивайся.
________________
В ночь с дня сатурна на благодаренье первой триады Нестяжания король Ладикэ, Ивар IX Шепелявый, занял белокаменный, с голубыми черепичными крышами замок. Сотню преторианских гвардейцев из Южной крепости ладикэйские воины убили и переоделись в желтую форму, красные плащи, «золотые» кирасы и шлемы с алым гребнем. После этого сам король прошел по подземному ходу в дом правителя Лиисема и осмотрел то, что ему досталось. Вся прислуга исчезла, кроме нескольких старух из Доли и уже мертвой стражи. Также внутри замковых стен, на неприкосновенной святой земле, остались священники. Епископ Аненклетус Камм-Зюрро тепло встретил короля Ладикэ и провел для него в храме полуденную службу. Ивар IX, польщенный почестями со стороны наместника Святой Земли Мери́диан, заверил епископа, что не причинит урона приходам и больше не знается с Лодэтским Дьяволом.
Правителя Ладикэ не могла не насторожить кровавая резня в темно-красном доме, однако нестерпимо сильно он желал занять замок, чтобы почувствовать себя настоящим хозяином Элладанна. На всякий случай выход подземного хода, по какому прошел король Ивар, вновь взорвали. Две тысячи воинов заняли парк, Южную крепость и часть помещений замка. Следующую ночь они провели без каких-либо происшествий. Обезопасив себя, король успокоился и стал ждать возвращения герцога Альдриана Лиисемского.
Около полудня шестнадцатого дня Нестяжания, в нову второй триады, к Элладанну с запада подошло полчище в тридцать тысяч голов. Король Ивар занервничал и отправился в храм, чтобы принять любезное предложение епископа Аненклетуса Камм-Зюрро об отпущении грехов его воинам и приобщении перед битвой, что ожидалась с рассветом дня марса. Король и сам исповедовался, покаялся, разжевал горькую пилулу и запил ее глотком медового вина.
Грядущей ночью король Ивар не собирался спать – именно в ночь с новы на день марса ожидалось возвращение герцога Альдриана Лиисемского в свой замок. После обеда, почувствовав усталость, пожилой король решил ненадолго вздремнуть. Убедившись, что его надежно охраняют, король Ладикэ только оказался без доспехов, как рухнул на постель и немедленно уснул.
Не зря повар Гёре называл кухню самым ранимым местом у войска – не прошло часа после обеда, как все две тысячи ладикэйских воинов почувствовали недомогание. Их резко замучили колики живота, а кого-то и рвота. Сам король Ивар отказывался просыпаться. Его первый рыцарь, граф Во́рис Покрэ́шр, отдал приказ немедленно покинуть замок и переместиться в Западную крепость. Зарубив повара и его поварят, собрав из тех, кто хоть как-то стоял на ногах отряд в сотню воинов, ладикэйцы открыли Северные ворота замка.
Город выглядел спокойным, казался во власти захвативших его северян, но по дороге к речушке Даори и вторым крепостным стенам из-за деревьев на королевский отряд напали неизвестные всадники, сражавшиеся столь умело, что граф Покрэшр догадался: против них выступили переодетые воины-монахи. Понимая, что Первые ворота и крепостные стены у рва захвачены врагами, и спасая короля, первый рыцарь вернулся назад в замок с четырьмя десятками уцелевших воинов. Они сразу направились к Южной крепости, к самому безопасному месту внутри замковых стен. Там, вместо больных воинов, граф Ворис Покрэшр нашел уже мертвецов. Памятуя о подземном ходе из оружейной залы, оставшиеся в живых ладикэйцы понесли туда сладко сопящего короля Ивара, но по дороге их окружили настоящие преторианские гвардейцы герцога Альдриана, как-то проникнувшие сквозь закрытые ворота крепостных стен и надежно запертую оружейную залу. Граф Ворис Покрэшр, первый рыцарь королевства Ладикэ, сдался без бессмысленного боя.
Всю ночь с новы на день марса, перед сражением, город незаметно заполнялся воинами Лиисема – и всё благодаря подземным ходам, о каких позаботился в свое время Ортлиб Совиннак. Захватив короля Ивара, можно было не начинать с утра битвы: войско Ладикэ и так бы сдалось. Но лиисемцы жаждали возмездия, а герцог Альдриан воинской славы.
С рассветом семнадцатого дня Нестяжания на Восточные, Западные и Северные ворота города началось наступление. Войско Ладикэ оказалось атакованным и снаружи, и изнутри, попало в западню, как и задумывал бывший градоначальник Ортлиб Совиннак. И больше не оказалось у ладикэйцев в союзниках Лодэтского Дьявола и его громового оружия, а если бы даже было, то битва, что развертывалась весь день марса, из-за плененного короля Ладикэ являлась с самого начала проигранной для захватчиков Элладанна. Сражайся Рагнер семнадцатого дня Нестяжания, он не смог бы ничего изменить: угодил бы вместе с королем в ловушку, погиб бы в бою или взошел бы в итоге на эшафот.
Рагнер наблюдал издалека за атакой на Элладанн, с холмистого возвышения в лесу, откуда город хорошо просматривался. Воины в желто-красных нарамниках, штурмовавшие с помощью осадных лестниц городские стены, напоминали ему нападающих на улей муравьев. Когда распахнулись ворота и войска проникли внутрь, солнце еще стояло высоко в небе.
«Король Ивар наверняка захвачен, а не убит, – подумал тогда Рагнер. – Если так, то стоит привезти Ивара к воротам Нонанданна, как город падет, а там Соолма и Айада. Если король убит, то Нонанданн пойдут освобождать – это тоже плохо – долго ли продержатся осажденные в городе, и так пострадавшем после нашего захвата? И до Меркуриалия надо успеть Маргариту выкрасть, пока она вновь не вышла замуж со всеми ночными последствиями… Надеюсь, ты, Ивар, старый шепелявый козел, и в плену свою спесь явишь. Ну, пожалуйста, пожалуйста, Ивар, родненький, – взмолился Рагнер. – Продержишь хотя бы до Меркуриалия! Не сдавайся так сразу… Если ты, конечно, живой еще…»
Не дожидаясь окончания битвы и оставив других наблюдать за разгромом ладикэйских войск, Рагнер вернулся в свой лагерь.
Бой стих к вечеру дня марса. Всех пленных заперли в тюрьмах трех крепостей, а король Ивар IX Шепелявый наконец проснулся в подвале Южной крепости и с удивлением посмотрел на графа Вориса Покрэшра, сидевшего напротив него за решеткой в соседней камере.
Меж тем в глубине Левернского леса, где расположился лагерь Лодэтского Дьявола, Рагнер до заката совещался со своими ротными. Главное затруднение планируемой битвы заключалась в том, что они не знали числа воинов, с каким им предстояло сразиться, – и это тоже требовалось выяснить.
