Он резко обернулся и увидел на расстоянии полусотни шагов от себя мужскую фигуру в грубой рясе и с дощечкой на груди, подвешенной за веревку. Лицо священника было скрыто под капюшоном и наклонено к ящику для пожертвований.
– Ей, Гюс, что написано у того служителя Бога на табличке? – щуря близорукие глаза, спросил Ортлиб Совиннак у Аразака.
– Из храма Благодарения он… И дал обет молчания, пока не изловят Лодэтского Дьявола. Еще есть напоминание, что идет восьмида Нестяжания…
Услышала название храма, Маргарита глянула на человека, стоявшего по другую сторону Западной дороги, но только обмолвились о ее возлюбленном, как она расстроено отвела в сторону глаза.
– Вот тебе золотой, – достал из кошелька монету Ортлиб Совиннак. – Пожертвуй храму от имени барона и баронессы Нолаонт.
Гюс, удивляясь подобной щедрости, «исполнил приказ» – подъехал к послушнику и, проговорив то, что ему было велено, опустил медяк в подставленную коробку.
________________
Рассудив, что Маргарита наверняка будет возвращаться из Миттеданна по Западной дороге, Рагнер прохаживался вдоль этого пути, не отходя далеко от темно-красного дома. В первый же вечер Фортуна вознаградила его за смелость. Еще издали Рагнер узнал пегую лошадь и успел приблизиться к всадникам, которые ненадолго остановились в начале улицы Благочестия. «Послушник» жадно смотрел на Маргариту, одетую в переливающееся платье и затейливый головной убор, любовался грустной и не поднимавшей своих чудесных зеленых глаз красавицей. «Муж» стал трогать ее за плечо, и Рагнер подумал, что мог бы, не вызывая подозрений, подойти и затем попробовать отбить ее прямо там. Он нащупал тонкий кинжал, что был примотан к его ноге и легко доставался сквозь прореху в мешковатой рясе, но тут, будто почувствовав опасность, обернулся бывший градоначальник – Рагнер же опустил лицо и скрыл его под капюшоном. Близорукий Ортлиб Совиннак его не узнал. Направившийся к Рагнеру Гюс Аразак приметил с высоты лошадиной спины прическу послушника и, занятый подменой монеты, более вглядываться не стал. «Послушник» хладнокровно закрыл лицо коробкой для пожертвований и поклонился, получив медяк. Аразак ничего не заподозрил, поскольку не пытался найти подвох: подобного безумия от Лодэтского Дьявола – его возвращения в Элладанн, никто не ждал. Не поняла и Маргарита, кто был недалеко от нее. Спустя пару минут Рагнер с досадой смотрел, как всадники удаляются – по улице к холму. Еле различимые в закатных сумерках фигурки скрылись за Северными воротами замковых стен, а герцог в обличье священнослужителя направился другой дорогой. Он смело шел среди пьяных пехотинцев Лиисема, многие из которых бросали в его коробку мелкие монеты. Он всем кланялся, сложив руки, и показывал табличку. Лицо приходилось держать глупым, все думы гнать прочь.
К храму Благодарения Рагнер добрался после заката. На ступенях Суда теперь расселись другие пехотинцы, но если бы они поменяли желтые нарамники на синие, то ничем бы не отличались от ладикэйцев. Благодаря их факелам, площадь скудно освещалась. Темное и мертвое здание старинного храма их, к счастью, не интересовало. Персона послушника, которым прикидывался Рагнер, тоже оставила пьяных мужчин равнодушными. Раскланявшись и получив еще пару четвертаков, герцог направился к своему пристанищу, где его ждала неожиданность: на вратах появилась деревянная табличка с меридианской звездой, гласившая, что Экклесия временно прекращает проведение служб и ритуалов в этом храме. Удивленный Рагнер вошел внутрь и покрепче запер за собой створы ворот.
Он нашел брата Амадея на темном, ночном кладбище у розового сада, на той самой скамейке, где тот не так давно помирал. Дожди смыли все признаки минувшей трагедии – ныне это была просто деревянная скамья с красивой, резной спинкой, а под ней уже пышно наросла трава.
– Табличку видел, – сел рядом со священником Рагнер и снял капюшон. – Что это значит?
– То, что храм закрыт для прихожан, – вздохнул во мраке брат Амадей. В отличие от Рагнера, он сильнее надвинул капюшон на глаза.
– И?
– Настоятель храма скончался… Он давно страдал от подагры и сердечных болей… – нехотя продолжил брат Амадей. – Храм будет закрыт, пока Святая Земля Мери́диан не назначит нового настоятеля. Точнее, это сделает в новолуние епископ Аненклетус Камм-Зюрро, – еще тяжелее вздохнул он.
– И что это значит? – стал раздражаться Рагнер. – Не тяни, монах. Я ничего не понимаю в ваших святошных делах.
– Я, похоже, больше не монах… – дрогнувшим голосом ответил брат Амадей.
Рагнер молчал, раскрыв глаза и ожидая продолжения, но пауза затягивалась.
– Если ты мне немедля всё не расскажешь, я тебя, клянусь, ударю, – зло проговорил он. – У меня тут всё зависит от тебя, а ты молчишь! Что это значит для меня?
– То, что раньше новолуния в храме никто не объявится – эта добрая весть для вас. Я могу остаться здесь до того же срока, чтобы зажили ранения. А после… мне принесли предписание явиться в Святую Землю Мери́диан на Божий Суд, – не своим голосом ответил брат Амадей. – До этого мне запрещено общение с прихожанами в качестве их наставника.
Рагнер откинулся на спинку скамьи.
– Из-за меня? – спросил он. – Из-за плена у Лодэтского Дьявола?
Брат Амадей покачал капюшоном.
– Разумеется, я сказал, что меня не неволили. И раз я не искал помощи у духовенства, у своей семьи, а принял вашу помощь, то, по мнению Экклесии, мне есть, что скрывать… Служители Бога не должны вмешиваться в войны. А я ведь и впрямь помог вам проникнуть в город… И в лесу спрятаться. Так что это справедливо.
– Херь это всё… – устало потер Рагнер лицо руками. – Я только и слышал от тебя: «На все воля Божия». А про лес и город – ты же мне любимую помогаешь спасти. При чем тут война?
– О, они и не подозревают о лесе или о том, что вы здесь. Хватило того, что я жил с вами в ратуше. Кажется, Экклесия вас недолюбливает… – иронично и горько усмехнулся брат Амадей.
– Надо было всё же бросить тебя на этой скамье, – вздыхая, ответил Рагнер. – И зачем я ее послушал… Знаю зачем, но… Только тебе бедствий добавил. Прости, что спас тебя, – снова вдохнул он. – Более не спасу ни одного монаха.
– К сожалению, всё сложнее, – подумав, сказал праведник. – Еще на меня были жалобы за смелые проповеди. А еще… Да и это не важно… Попросту епископ Камм-Зюрро выиграл, а я проиграл, не начав сражения. Не он отправится на Божий Суд, а я. Что же, пусть так и будет…
Рагнер вновь потер лицо.
– Есть тут вино для приобщения? – спросил он. – Знаю, что есть. Надо выпить. Нам обоим надо выпить.
Священник повернул к нему капюшон.
– А почему бы и нет, – неожиданно согласился он.
Рагнер сразу же подскочил.
– Другой разговор, монах! Не кисни. Что-нибудь придумаем. Ни на какие суды ты не пойдешь. Где вино?
– В той келье, – махнул рукой священник на темный, пустой проем. – Где двери почему-то нет… Но внутри всё цело. Там ящики с землей в углу – в них пара глиняных бутылей.
