– Я пойду туда, – согнул он руку и указал большим пальцем на дверь храма позади себя. – Там как раз появилось что-то повкуснее, чем сырое яйцо и вода.
– Вам нельзя это кушать! – позабыв о страхе, возмутилась Марлена. – Это я не для вас принесла, а для брата Амадея! Не смейте это пробовать!
– Ты точно подруга Маргариты, – проворчал Рагнер. – Она тоже мне поначалу еду жадничала. Хорошо, раз так, пойду возьму табличку и коробку. Через минуты три меня здесь не будет.
Оглядываясь, он стал удаляться к кельям, а брат Амадей заботливо поправил чепец у лица Марлены.
– Испугалась? – ласково спросил праведник (от близости к возлюбленной он позабыл добавить правильное обращение к прихожанке).
– Испугалась, – тихо ответила Марлена, осознавая, что ее крепко обнимает брат Амадей. – Что он здесь делает?
– Пытается вернуть сестру Маргариту, что же еще? – неохотно разомкнул руки тот.
– Но как можно ему помогать? – изумленно смотрели небесно-голубые глаза, и от этого взгляда у священника закружилась голова. – Маргарита замужем. Я от кого угодно ожидала подобного, только не от вас. И вы помогаете… Ему?! Помогаете Лодэтскому Дьяволу?!
Невдалеке, по розовому саду, вздымая полы рясы, широким шагом прошел Рагнер. Под мышкой он нес ящик для пожертвований. Не останавливаясь, Лодэтский Дьявол хитро улыбнулся, блеснув в солнечном свете зубами, подмигнул гостье, после чего натянул на голову капюшон и скрылся за дверью храма. Марлена с молчаливым негодованием и требованием объяснений уставилась на брата Амадея.
– Сестра Марлена, мне не очень удобно так беседовать, – проговорил брат Амадей привычным тоном духовника и указал на перебинтованные пальцы ног. – Прошу, сестра, присядем.
Марлена пошла с ним, пытаясь поддерживать его за свободную руку, но он вежливо отказался.
– От всего сердца благодарю, но не надо, сестра, – так я чувствую себя подлинным стариком.
Брат Амадей, опираясь на палку, старался сесть на скамью ровно, чтобы выглядеть лучше перед Марленой, но едва начал опускаться, как скривил лицо и шумно упал на сиденье.
– Брат Амадей! – охнула молодая женщина и присела рядом.
– Не беспокойся, сестра, я вполне здоров, – улыбнулся он ей и замолчал, подбирая слова. – Да, я помогаю герцогу Раннору и сестре Маргарите… Постараюсь объяснить, хотя это будет непросто. Если бы ты, сестра, пришла вчера, то я бы ясно выразил свои мысли. Но сейчас всё в моей душе перемешалось, и я уже ни в чем не уверен. Многое сейчас находится под сомнением – и я пока не знаю, что останется прежним, а что поменяется навсегда. Ты разговаривала с сестрой Маргаритой о нем, о герцоге Ранноре?
– Да, два раза. Она, как околдованная, находится в плену сладострастия и не желает слушать меня. Говорит, что ждет, когда он спасет ее от законного супруга, готова бежать с ним и открыто жить во грехе. И в этом вы ему помогаете?! А как же дети? Будут преступнорожденными? А клятва перед Богом в верности супругу? Прелюбодеяние – это же тяжкое преступление!
– А что сестра Маргарита говорит о Совиннаке?
– Что разлюбила, – неохотно призналась Марлена. – Что предпочитает Ад после смерти, чем жить с ним, как в Аду.
– Здесь я с ней согласен… – думая о своем, тихо сказал брат Амадей.
– Как можно быть с ней в этом согласным?! Для чего тогда клятвы в храме у алтаря? А как же две соединенные руки, что цепи?.. и скрепляются, словно замком, и закрываются поцелуем? И Бог хранит этот ключ?!
Брат Амадей был бы рад рассказать Марлене о том, что Маргарита свободна перед Богом и законом, но из опасения за жизнь любимой был вынужден молчать.
– Сестра Марлена, – задумчиво проговорил он. – Вдруг всё не совсем так, как кажется? Вдруг… ты и я однажды заблудились в сути веры, морали и добра, и мы идем не к побережью, а вглубь пустыни, – не нашел ничего лучшего праведник, как повторить свои недавние слова. – Может быть, настало время остановиться и оглядеться – правилен ли наш путь. Возможно, любовь двух людей всё же окажется сильнее цепей супружества, и они их разорвут, чтобы быть вместе. Почему герцог Раннор должен делать несчастными себя и свою супругу, а от той, которую он любит, он должен отречься? Или благо, что сестра Маргарита обязана продолжать союз с нелюбимым человеком, обрекая свою душу на пытку и живя во вражде? Цепи… Цепи супружества не должны превратиться в цепи рабства – если Богу будет угодно, то любые цепи порвутся… Я не могу тебе всего рассказать, но прошу мне верить. Помоги герцогу Раннору и сестре Маргарите, – взял изумленную девушку за руку брат Амадей. – У нас больше нет никого за замковыми стенами, кроме тебя. Ты должна поверить мне и встать на нашу сторону. Должна помочь сестре Маргарите бежать оттуда и как можно быстрее. Совиннак не простит ей измены, что бы он ни говорил, – их дальнейшая жизнь и впрямь станет адом. Так зачем ее продолжать? Ты хочешь, чтобы сестра Маргарита в конце концов отравилась, как первая жена Совиннака?
– Нет, конечно нет, – разволновалась Марлена. – Но это всё так неправильно! Поверить не могу в то, что слышу! Да еще от вас, брат Амадей! И почему именно он? Лодэтский Дьявол?!
– Она любит его, а он ее. Разве не доказательство его любви то, что он не бежал, а вернулся за ней туда, где его сразу казнят, если узнают и схватят? Так не поступают, если не любят по-настоящему. Я понимаю, что это прозвучит странно, – нежно говорил брат Амадей, – но я видел свечение над головой герцога Раннора, а когда снова открыл глаза, то видел сестру Маргариту – всю в лучах света… и еще я узрел зло… Поразмыслив, я понял, что мне было послано видение свыше – я должен помочь им и в первую очередь сестре Маргарите – это мой путь к Богу… помочь им быть вместе. Они подходят друг другу: их страсть, их похоть, уже обратилась в земную любовь, и наверняка, по прошествии лет, обратится в духовную связь. Потому что у них двоих, недолюбленных и рано осиротевших, было множество нерастраченной любви, какую они копили да и выплеснули друг на друга – и теперь плавают в этом море. Утонут или научатся плавать – это уже не моя забота. Но я должен помочь им не потеряться насовсем в буре, что сейчас неистовствует. Помоги и ты им, сестра Марлена, прошу…
– Нет, – поднялась со скамьи Марлена. – Я не могу помочь. Я понимаю, о чем вы говорите, брат Амадей, но мне видений со свечением не было, скорее наоборот… И я даже согласна, что это горько: жить и мучиться, любя другого, но… Но тогда я предам всё, во что верила с детства… Предам веру! И так я хоть куда-то иду по пустыне, а когда оглянусь, то пойму, что давно заблудилась, но от этого мне станет лишь хуже: куда идти я всё равно не знаю. Я… Я просто тогда перестану понимать: зачем и я живу так, как живу!
– Сестра Марлена, – опираясь на палку, тоже встал праведник, – ты о чем?
Марлена раскраснелась от негодования и смущения. Она строго посмотрела на священника, оттянула вниз идеально сидевшее на ее фигуре платье и сказала:
– Мне пора уходить. Я ненадолго вышла из дома. Наверно, – опустила она глаза, – я никогда более не приду. Прощайте, брат Амадей.
