– Ортлиб Совиннак – великий ум, – говорил барон Тернтивонт. – Он мыслит широко, знает, где и какие силы расставить: где нужен шум, а где тишина, где нужно войско, а где лазутчики, когда стоит нападать, а когда пережидать. Если бы между мной и им не мешался граф Помононт, то мы бы раньше добились победы, я уверен. Герцог Альдриан ныне восхваляет этого человека, столько лет недооцененного в полной мере его заслуг. После нашего отступления из Нонанданна, не скрою, я был готов сдаться – и тут он нашел меня и убедил довериться его дерзкому плану. Терять нам было нечего – и дерзость оправдала себя. Ладикэйцы оказались в городе, как в ловушке, а король Ивар – в западне замка. Кто знает, завершилось бы всё, погибни король Ладикэ. Сыновья могли пойти мстить за отца. Но теперь он наш пленник и вскоре подпишет унизительный для себя мирный договор. Думаю, он потеряет остров Утта, что так удачно располагается между двумя морями и четырьмя странами. Мы вернем себе даже больше, чем потеряли. Скоро будет новая военная кампания: все города на Лани, что завоевали ладикэйцы, – всё станет Лиисемом. В том числе и стольный град Бренноданн, и кантон Сиренгидия. А дальше… Если заполучим громовое оружие Лодэтского Дьявола, то… Планы у Ортлиба Совиннака, барона Нолаонта, весьма великие…
Барон Тернтивонт, который хотел выглядеть в глазах Марлены искушенным в высших сферах власти человеком, еще долго рассуждал о грандиозном будущем королевства Лиисем, богатого, процветающего и сильного. Орензе, если она останется, он отвел под столицу Идерданн и небольшой клочок Мартинзы: все остальные земли отдал королю Альдриану I. Марлена, позабыв о жарившейся утке, делала вид, что внимательно слушает, и кивала в ответ. Так продолжалось до прихода Огю Шотно. Попрощавшись и высказав пожелание видеть Марлену на больших торжествах в Меркуриалий, барон Тернтивонт удалился, а Марлена ушла в обеденную.
Когда тарелки, бокалы и приборы заняли привычные места на столе, Марлена сняла сковороду с огня и тихонько засмеялась, увидав, что снизу ее блюдо подгорело, сверху же осталось сырым. Она так и выставила его на стол, после перекрестилась и вошла в гостиную, где Огю баловал себя уже вторым бокалом тутовой наливки. Он захмелел; полулежал на скамье, подложив под прямую спину пару подушек, и с наслаждением вдыхал ароматный воздух из обеденной залы.
– Огю, – села рядом с мужем Марлена и посмотрела ему в глаза. – Барон Тернтивонт рассказал о письме, в каком ты просил дать Иаму долгую побывку. Я удивлена…
Страдальческое лицо Огю Шотно никак не изменилось, но Марлена почему-то знала, что он ей солжет.
– Да, ведь ты хотела, чтобы у него и нашей бывшей сестры родился малыш и жил здесь с нами, – безмятежно говорил Огю давно придуманные объяснения. – Я сделал это из любви к тебе, бесценная. Твои просьбы убедили меня, в конце концов. А не сказал я тебе… – поцеловал он руку жены. – Потому что хотел признаться позднее, когда Иам был бы уже здесь, на праздновании твоего дня рождения. Признаться о своем подарке тебе. Но, – тяжело вздохнул он и снова испил из бокала. – Бередить тебе раны я не желал, вот и молчал…
– Это очень благородно. И рвение в помощи Иаму, и твоя скромность…
Огю Шотно улыбнулся и постарался привлечь ее к своей груди, но Марлена отстранилась и встала.
– Пойдем обедать. Я завтра навещу Маргариту и обязательно ей это расскажу – пусть она тоже восхитится высотой твоей души.
Огю чуть напрягся, и его улыбка стала фальшивой.
– И, конечно, я попрошу передать это ее супругу, – возвышаясь над полулежащим мужем, говорила Марлена. – Может, ваши отношения с Совиннаком наладятся, когда она поведает ему о твоем благородстве.
– Нет, не надо, – едва заметно занервничал Огю. – Ему этого знать не нужно, да и твоей подруге тоже. Ни к чему хвастаться подобным. Прошу тебя, молчи. Это унизительно для меня – искать именно сейчас его расположения.
– Унизительно?! – не выдержав, вскричала Марлена. – Тебя подобное никогда до этого не унижало. Унизительно то, что ты мне лжешь! Обманываешь меня, когда речь идет об убийстве моего родного брата!
Огю подскочил со скамьи и попытался ее обнять, но Марлена отпрыгнула от него.
– Говори немедленно мне правду! – потребовала она. – Совиннак убил Иама? Если солжешь – уйду в ту же минуту отсюда и никогда не вернусь!
Огю Шотно с подлинным страданием глядел на нее, понимая, что и впрямь теряет свою любимую – своего единственного дорогого человека.
– Я не знаю точно, – уклончиво ответил он, – но боюсь, что это так.
– Как ты в этом замешан? – жестко спрашивала Марлена, сурово сводя брови на своем ангельском лице.
– Лишь это письмо, клянусь, – упал перед ней на колени Огю. – Я не думал о таких последствиях…
– Тогда почему ты не хочешь, чтобы об этом письме узнал Совиннак? Что такого, если он узнает? Разозлится, да? Потому что ты играл им? Он поймет, что был используемым тобой?
Огю Шотно обнял колени жены.
– Я не смогу жить без тебя, – шептал он. – Прости меня… Я лишь письмо написал – я не мог знать, что сделает Совиннак. Он мог поступить как угодно. Поступить так, если бы вовсе не было того письма. Как только он влюбился, то ждал гибели твоего брата на войне. И даже жертвовал храму, чтобы Бог его услышал. Я старался его образумить, но тщетно! Участь твоего брата решилась еще до моего письма – он бы не вернулся живым в Элладанн…
– Тогда зачем ты писал это письмо?! – закричала Марлена.
Она справилась с собой и строго сказала:
– Встань, Огю. Иди в обеденную – там тебя ждет горелая и сырая утка. Сам уберешь со стола и расставишь посуду. Я пойду в спальню – не приходи туда, пока я тебя не приглашу. Возможно, это не случится никогда. Я пока не знаю, как будет дальше, но если ты расстроишь меня сильнее, то я уйду от тебя в монастырь. Так я хотела сделать, если ты не помнишь, пока брат Амадей не убедил меня ответить согласием на твое предложение о супружестве. Это всё, – начала она отходить к передней и лестнице наверх. – Приятной трапезы.
________________
Утром следующего дня Марлена всё же решила навестить Маргариту. Герцога Альдриана ожидали уже к полудню, и замок наводняла суета – юноши бегали туда-сюда по лестницам с поручениями, покоевые прислужницы донимали Огю Шотно, требуя выдать новые шелка для стен и ночные вазоны взамен разбитых ладикэйцами, а тот, и так находясь в прескверном настроении, едва не выл и грубил им в ответ.
Будущая баронесса Нолаонт занимала последний, третий этаж одной из башен замка, откуда был единственный выход – вниз по винтовой лестнице, к покоям Енриити. Дочь Ортлиба Совиннака проживала в той же синей спальне, в какой зимой закрыли Маргариту. Там же, на втором этаже, через проход, размещались просторные покои Ортлиба Совиннака, а в проходе виднелось еще пять дверей – в этих спальнях, помимо слуг, поселили Диану Монаро и Филиппа. Подросток горячо радовался и тому, что он в замке, и тому, что у него появилось два дорогих наряда, и тому, что его важный брат по сестре объясняет ему премудрости Культуры при дворе герцога Лиисемского. Енриити тоже не скрывала своего счастья – окрыленная, она готовилась к скорому торжеству, где мечтала танцевать с бароном Арлотом Иберннаком, а пока развлекла себя тем, что кокетничала с Гюсом Аразаком, которого знала лет с десяти. Тот постоянно торчал около покоев Енриити, но по другой причине. Кудрявая «нимфа» Марили пока не вышла замуж за аристократа, а стала покоевой прислужницей Енриити. Из-за нее Гюс Аразак передумал сразу же бежать из Элладанна, решив еще немного задержаться в услужниках барона Нолаонта. В свободное время он не давал зеленоглазой красавице прохода. Марили, в свою очередь, не простила этого смуглого южанина и презрительней, чем прежде, отвергала его настойчивые ухаживания.
