Ортлиб Совиннак теперь одевался иначе – те, кто видели его раньше, едва могли узнать некогда строго в убранстве градоначальника. Нынче он носил длинный черный полукафтан с красным подбоем и в многочисленных прорезях у подола. Массивная золотая цепь возлежала на широкой груди, а на пальцах блестели три перстня. Скромная тока сменилась броским квадратным беретом, с какого падали за спину два алых атласных хвоста.
– Сегодня свершится то, чего мы с тобою так долго ждали, – с порога сказал Ортлиб Совиннак Маргарите. – Венчание состоится прямо здесь, за час до полудня, в час Любви. Храм или часовня для этого ритуала не надобны, лишь нужны образ Нашей Госпожи, святое распятие и священник. Его Преосвященство надеется на твое благоразумие и смирение.
– Может не надеяться, – ответила Маргарита. – Нельзя насильно кого-то выдавать замуж. Я снова упаду в обморок
– Нет, не упадешь, – жестко ответил Ортлиб Совиннак. – Если ты падешь под венцом, то и Филипп падет из окна. А тебя всё равно все будут считать моей супругой. Я мог бы оставить всё, как есть, но мне важно, чтобы наш союз благословил Бог.
– Оставь меня в покое! – взмолилась Маргарита. – Зачем ты меня мучаешь? Найди себе другую жену или содержанку, а меня оставь в покое – просто дай мне уйти!
Барон Нолаонт усмехнулся.
– Как ты это себе представляешь? Ты будешь развратничать где-то, а о моем позоре никто никогда не узнает? Уж извини, но твое имя в «Золотой книге» рядом с моим! Значит, пока твое или мое мертвое тело не проедет до устрины, мы не простимся. Какой я тогда барон, пример прочим мирянам?.. И я не хочу, – тише добавил он, – не желаю расставаться. Те три триады, что мы провели в согласии, были для меня самой счастливой порой за много-много лет. Я просто хочу, чтобы всё стало, как прежде.
– Так уже не будет, – едва не плача, терзала пальцы Маргарита. – Нет больше тех чувств. Я более не люблю тебя.
– Не спеши, родная, – подошел к ней ближе Ортлиб Совиннак. – Прошло слишком мало времени. Ты должна смириться с тем, что твое будущее подле меня. Я сильно виноват перед тобой – это так, но ты тоже предала меня… Причиной этого стала твоя обида, и она тебя не покидает. После нашего венчания мы всё начнем заново, всё простим друг другу. Я подарю тебе всю свою любовь. Тебе просто надо перестать противиться, надо принять ее и ответить мне покорностью, как полагается жене, и затем полюбить меня снова. Сначала покорность, – он поцеловал ее руку. – Начни с нее. Иначе… Не будем об этом в день празднества, баронесса Нолаонт. Меркуриалий… Знаешь, а ведь божок древних с таким же именем не только изобрел лиру, науки и покровительствовал торговле. Ему еще поклонялись воры и плуты. Бог ловкости и обмана… Удачный день для такого венчания, как наше…
Ортлиб Совиннак еще нежнее поцеловал руку Маргариты, а она с отвращением вырвала ее.
– Покорность! – отдаляясь, громко повторил барон Нолаонт. – Не делай дуростей. Ни одной! Ни на венчании, ни на торжестве. Не гневи меня в такой день, как сегодня! Торжество в честь нас с тобой! Я буду сидеть на месте графа Шанорона Помононта, по правую руку герцога Альдриана. Я не прощу… – сузил он глаза. – Этой неблагодарности я уже не прощу! Ты была милой стекляшкой, я же тебя приметил, поднял из грязи и превратил в драгой изумруд. Без меня ты так и осталась бы прачкой и посудомойкой. Года не прошло, а ты уж позабыла всё добро, что я сделал, как спас тебя и возвысил! Я и сейчас всё еще тебя спасаю! Мечтаешь быть позорной девкой герцога, а не уважаемой баронессой?! Сама со мной станешь герцогиней, как я и обещал! – выдохнул он и добавил: – Дуреха…
После этих слов он оставил Маргариту одну. Девушка с несчастным лицом подошла к окну и взяла свинку.
– Где ты, Рагнер? – тихо спросила она, глядя на Левернский лес и не подозревая о разворачивавшейся в нем битве. – Кажется, я выйду за него замуж, но если ты сможешь меня увезти, то я всё равно уеду с тобой, нарушу клятву верности… Как же так? Сперва нас соединяли звезды, а теперь Всемогущий словно не желает, чтобы я и дальше была с тобою…
Маргарита перевела взгляд влево – увидела кусочек парка и своего младшего брата подле сидевшей на траве Онары Помононт. Филипп бегал за цветами, на какие указывала графиня, галантно отдавал их ей в руки, опускаясь на одно колено, а она, собирая букет, дразнила его, проводя бутоном по мальчишечьему носу, смеялась и снова отсылала от себя ухажера – Филипп был похож на собачку, исполнявшую все прихоти синеглазой красавицы.
________________
Как оказалось, без двух свидетелей на венчании также нельзя было обойтись. Ими стали слабоумный Иля́, задремавший на стуле, и нарочито беззаботный Гюс Аразак – смуглый южанин четко осознал, что раз его сделали свидетелем тайного венчания, то бывший градоначальник намеревается избавиться от него – вот Гюс и изображал простака, надеясь, что, усыпив бдительность других услужников, он успеет скрыться.
Тайное венчание состоялось в спальне Маргариты. Алтарь заменили расставленные по столику свечи, три чаши и курительница. Вместо алого платья невесты, символизирующего плодородие, Маргарите принесли наряд светло-красного цвета – оттенка, именуемого «куропаткины глаза». Волосы невеста убрала под будничный платок. Епископ Аненклетус Камм-Зюрро тоже пренебрег сверкающей золотом и бриллиантами мантией – появился в своей обычной ярко-синей хабите. Серебряная меридианская звезда с груди прелата издевательски подмигивала невесте крупным сапфиром и не давала девушке забыть, как перед началом ритуала ей пришлось в знак смирения поцеловать перстень на левом мизинце этого «стервятника-трупоеда».
Епископ дочитал молебен до середины, когда раздался далекий гром. Все встрепенулись, но венчание продолжилось. Блаженный больше не приходил, чтобы спасти девчонку в красном чепчике, зато за окном будто неистовствовала гроза – одним за другим рокотали далекие взрывы. Они еще гремели, когда священник соединил руки Ортлиба Совиннака и Маргариты перед крестом и под взором Пресвятой Меридианской Праматери. Затем жених поцеловал расстроенную невесту – она безразлично ответила на его поцелуй.
– Теперь всё правильно, – нежно сказал барон Нолаонт Маргарите, когда епископ пригласил свидетелей расписаться в храмовой книге.
После он быстро подошел к окну, посмотрел на лес и нахмурился: вдали поднимался дым от разгоравшегося пожара. Раздался новый взрыв, потом еще один и за ним следующий. Из окон не было видно, где это происходит и что случилось, – только дымкой помутнел горизонт. Выругавшись, барон Нолаонт вместе с епископом спешно покинул спальню, а за ним вышли Иля и Гюс Аразак.
Оставшись одна, Маргарита тоже посмотрела в окно. Она не понимала, хорошее сулили эти пожары или же дурное и кто их устроил: Рагнер или войско Лиисема. Взрывы всё не кончались и походили на бурю среди мирного, голубого неба. В час Веры, еще находясь у окна, Маргарита в отчаянии попросила Бога послать ей гибель до исхода дня или же простить ее душу за страшные грехи самоубийства и детоубийства, если Рагнера схватят и казнят. Под конец ее горячей молитвы раздался такой взрыв, от силы какого содрогнулась земля, задрожал белокаменный замок герцога Лиисемского и с потолка посыпалась крошка. Девушка в испуге отшатнулась от окна, а когда выглянула из него вновь, то увидела вдали огонь на кронах деревьях и столб дыма, поднимавшийся к небу. Не понимая, что происходит, Маргарита глядела на пламя до тех пор, пока не пришли ее взволнованные покоевые прислужницы и не сообщили, что настало время готовиться к торжеству.
