На площади возле крепости шел самый жаркий бой. Всадники отражали нападки гвардейцев, а четверо лодэтчан бились внутри надвратной башни с десятью стражами – к ним на помощь ловко, как кошки, используя кинжалы, лезли по каменным стенам еще несколько переодетых захватчиков. Гёре, перебинтованный, залитый чужой кровью и с фальшивой бородой из конской гривы, шаркая ногами, бегал среди сражающихся, причитал от ужаса и пытался за чем-нибудь укрыться, но то сам был недоволен убежищем, то его шпыняли воины. Пару раз меч просвистел над его головой. Конь со связанным рыцарем в черных доспехах, мычавшим и подпрыгивавшим на спине скакуна, следовал примеру повара и неприкаянно носился по небольшой площади неровными кругами. В тот самый момент, когда из крепости выбежала почти сотня преторианцев с двуручными мечами, арбалетами и ружьями, заслон пополз вверх, дубовые двери распахнулись и головорезы, уже сбросившие желто-красные накидки, ворвались в Южную крепость.
________________
Тогда и дозорные на другой стороне крепости, возле ристалища, услышали далекие крики, более ничуть не напоминавшие пьяное веселье, и занервничали.
– Амадей, – тихо сказал Рагнер. – Начинается. Ты закрой глаза и спрячься где-нибудь.
От поста караула, от выхода в парк, к праведнику направился в помпезной полосатой форме не кто иной, как Раоль Роннак. Другая троица дозорных стала отпирать решетчатую дверь в проходе, чтобы выпустить монахов.
– Я извиняюсь, – сказал Раоль брату Амадею, – но вам лучше уйти. Извиняюсь, братья, – обратился он к поднимавшимся «монахам». – Порядок такой. Благодарствуем вам!
Одни «послушники», развязно разминая ноги и спину, направились к ящику, другие пошли к выходу. Брат Амадей продолжал молиться. Из замка, через парк, трубил бодрый гул флейт – и заглушал трубы смотровых.
Последним, не считая праведника, поднялся Рагнер и с досадой посмотрел на черноусого гвардейца возле брата Амадея: сразу же нарушить свое обещание Богу ему не хотелось.
– Брат Амадей, – повторил Раоль, – поднимайтесь, пожалуйста. Мы все это очень ценим, но порядок есть порядок…
Послышались новые крики с другой стороны крепости. Им ответили сдавленные стоны трех дозорных у выхода в парк, которых за мгновение зарезали пять «послушников». Еще четыре «монаха», открыв длинный ящик, достали заряженные арбалеты и подстрелили болтами двух заоравших караульных у крепости. Рагнер в два удара сбросил Раоля на землю, достал его же меч и приставил клинок к горлу черноусого мужчины. К веселому гулу флейт и кимвалов добавились песни скрипок и виол.
– Я тебе помочь пытаюсь, – процедил Рагнер, думая, что нелепо умереть под звуки, от каких так и тянуло пуститься в пляс. – Умрешь и ты, и все, кто в крепости. Слышишь вопли? Это через Южные ворота прорвались две тысячи моих воинов, и они там сейчас режут твоего преторианского собрата. Убеди всех, кого я встречу, сдаться в плен – и тогда они останутся живы.
Рагнер встал, подбежал к ящику. Он быстро надел поверх рясы кольчугу, надвинул ее капюшон на голову и застегнул цепь с бальтинским мечом. Обезоруженный Раоль сидел на земле, переводя ошеломленный взгляд с покойников у выхода в парк на мертвых желто-красных дозорных у ступеней крепости. Разудалая песнь, доносившаяся из замка, словно насмехалась над ужасом этого чудесным образом уцелевшего гвардейца. «Монахи» с мечами, цепями и топориками, задорно перепрыгивая через мертвецов и пританцовывая, занимали места для нападения на тех, кто выбежит из цитадели на ристалище.
– Пошли со мной, – сказал Рагнер Раолю. – Пойдем туда вместе: ты да я… Я всё равно освобожу короля Ивара и захвачу Альдриана, а ты спасешь жизни друзьям. Хватит им умирать.
Раоль, едва что-либо соображая, поднялся. Рагнер схватил его за плечо и потащил впереди себя к крепости. Брат Амадей, закрыв глаза, продолжал молиться под развеселые напевы труб.
– Заприте за мной цепями двери, – приказал Рагнер «монахам» и втолкнул Раоля в крепость. – Сами пока переоденьтесь в их форму. Тела спрятать. Всех, кто как-то окажется здесь – всех схватить. Ни один не должен прорваться и предупредить Альдриана.
Внутри крепости Рагнер загородил собой выход, неосознанно встав как Олфобор Железный: опираясь двумя руками на меч и сложив кисти рук на навершии рукояти. Раоль, бледный и непонимающий действий Лодэтского Дьявола, таращился на него, но помалкивал.
И минуты не прошло, как три десятка гвардейцев прибежали освобождать ристалище от непрошеных гостей. Ружей они не имели, так как намеревались сразиться с жалким десятком «монахов». Увидав так вообще одного единственного рыцаря, они невольно застыли, не зная чему больше изумляться: кольчуга поверх рясы усиливала сходство Рагнера с древним воителем и в полумраке прохода он напоминал его ожившую статую.
– Я герцог Рагнер Раннор, Лодэтский Дьявол, – громко сказал преторианцам рыцарь. – Если даже убьете меня, то ничего уже не измените: короля Ладикэ освободят, а вас успеют вырезать. Сейчас в крепости тысячи моих воинов, и они скоро будут здесь. Вы не успеете сломать ту дверь, что за мной, – я приказал запереть ее цепями, а сам не остался снаружи – пришел к вам на разговор как к достойным почета воинам. Вы проиграли. Смиритесь, сдавайтесь в плен и сохраните жизни. Бросайте мечи и прочее оружие в одну кучу, а сами подойдите к стенам, отвернитесь к ним, поднимите и положите на них руки. С подписанием мира вы все будете свободны.
Из глубины крепости донеслись душераздирающие крики, и Рагнер криво усмехнулся.
– Да хрен с ним, с Альдрианом, – опомнившись, заговорил Раоль Роннак. – Помните, как он сотню наших братьев тут на убой оставил? Предал их – значит: и нас предаст. А теперь он в замке эту подлянку празднует! Пошел он! Я без двух восьмид год под Нонанданном торчал – и там нас тоже всех поубивали. Бросали с проклятыми копьями против огня, нисколько не жалея! Сто с полтиной тысяч мужиков Лиисема положил наш Альдриан и сейчас жрет павлинов, вино распивает да дамочек за ручку вокруг себя водит! Пусть его пригнут, наконец, как он это делает с нами!
Сказав это, Раоль замолчал. И неожиданно его пробрало до мурашек от ужаса. Он почувствовал резкое, уже знакомое ему зловоние и понял, что Смерть вновь стоит рядом с ним и их разъединяет всего пара шагов. Преторианцы молчали и будто разделяли страхи Раоля. Рагнер тоже ощущал запах пота и крови, какой недавно явился к нему на кладбище, но вот его он как раз не пугал, а, напротив, словно делал сильнее. Внезапно в наступившей тишине вышел гвардеец, и только Рагнер подумал, что слова никого не убедили и настал черед драться, гвардеец сказал:
– На хер антоланца… – бросил он свой меч под ноги Лодэтского Дьявола. – У меня брат из-за его низости сгибнул…
Он отошел к стене и положил на нее руки. Через пару мгновений еще несколько человек поступило так же, но двадцать шесть преторианцев, хоть и соглашались с мнением Раоля о герцоге Альдриане, вовсе не горели желанием умирать за того, кто без уважения отнесся к ним и погубил их побратимов, да ощущали неведомый страх, не могли решиться на позорное предательство своего долга. К тому же противник был всего один: лучшие воины Лиисема стыдились испугаться единственного рыцаря, пусть даже Лодэтского Дьявола, вот и ждали команды начать бой.
