Мы с повелителем ехали во главе большой колонны всадников. Спустившись с возвышенности, проехали чуть вперед и свернули направо, вдоль строя воинов.
Я задумчиво скользила взглядом по бесстрастным лицам стоящих в ряд азари, и сердце охватывала тоска…
Сколькие из них погибнут на этих ристалищах?
Наверное, это очень страшно и обидно – умирать, когда впереди у тебя могла бы быть вечность.
Это люди проще относятся к смерти. Она всегда маячит где-то за горизонтом, подгоняя, побуждая успеть больше в этой короткой жизни.
А для бессмертного… Каково понимать, что ставишь на победу целую вечность радости, счастья, любви, самой жизни?
Араниэль снова уловил мои чувства, и задал вопрос, даже не оформленный в слова, просто передал мне легкое чувство тревоги и любопытства.
– Что происходит на поле боя, когда кого-то из строя сильно ранит, к примеру, стрелой? – беззвучно спросила я.
Повелитель чуть пожал плечами, передавая ответ:
– Он лежит на месте, где это случилось и ждет окончания сражения. Потом его забирают в лагерь ставки и порталом переправляют в столицу.
Я долго переваривала эту информацию.
Так значит, раненые на поле боя вот так просто лежат, и ждут, истекая кровью? И никто им не поможет?
Мое воображение тут же нарисовало эту картину. Ужасно!
– А в других войсках?
– Так же,– получила я краткий ответ от повелителя.
Все время, пока ехали шагом до места расположения ставки азари и войскового лагеря, я думала, что же можно сделать с этим безобразием.
Стоять в стороне, и видеть, как на поле умирают раненые, будет просто выше моих сил.
Но сформулировать мое предложение повелителю надо четко, чтобы он проникся серьезностью моих намерений. Да и красочная демонстрация тоже бы не помешала…
Мы остановились, доехав до вершины небольшого холма.
С этой возвышенности открывался хороший вид на стройные ряды войск. Дальше к закату были еще четыре таких же по размеру и равноудаленных друг от друга холма – места под лагеря и ставки командования других армий.
В этом году, кстати, ристалище пройдет не здесь, а у варов. Впрочем, поля для битвы были похожи на всех пяти континентах.
Когда все на холме заняли положенные им по статусу места, я закрыла глаза, открывая внутреннее зрение, и выпуская силу.
Вокруг меня во тьме светились ровным светом тысячи огней-сердец, наполненных жизнью. И к каждому я протянула ниточку своей силы, вливая ее ровным потоком в огоньки, делая их ярче…
Усталости я никогда не чувствовала. За все время наших с наставницей занятий, предела моих сил нам нащупать так и не удалось. Это и радовало, пугало одновременно. Такая сила – это огромная ответственность. Справлюсь ли?..
Довольная, я открыла глаза.
Чтобы тут же в смущении опустить их.
Все смотрели на меня.
Абсолютно все на поле, включая трирогов, вылупились на меня в полнейшей тишине. Я занла, что они все в один миг почувствовали прилив сил, и ощутили, что исходит он от меня.
Подняла глаза, поймав взгляд Араниэля.
– Я могу подпитывать и лечить воинов во время сражения. Все равно буду поблизости, почему бы не помочь?
Муж быстро справился с удивлением.
– Ты не устала? – спросил он с тревогой.
Я ответила безмятежным взглядом и легкой улыбкой.
Главы тоже уже пришли в себя, оживились, перебрасываясь осторожными замечаниями вполголоса.
– Повелительница сможет лечить воинов? – осторожно спросил один из них.
И, получив утвердительный ответ, они снова зашептались, обсуждая эту новость.
Внезапно, я ощутила, как один из огоньков в моей сети-паутине замигал и потускнел, тревожно мерцая.
Я резко повернула голову в его сторону.
Как раз успела увидеть, как один из глав, кажется, его звали Ромаэль, во второй раз заносит меч над одним из воинов своей личной охраны.
Это что еще такое? Во мне вскипел гнев.
Проверка? Да кем надо быть…
Я усилила поток энергии к затухающей искорке, после этого она вновь разгорелась ровно и ярко.
Со стороны это выглядело, как протыкание мечом соломенного чучела. Пронзаешь его снова и снова, но, сколько ни старайся, оно все равно стоит.
Ромаэль занес меч в очередной раз, когда раздался голос повелителя:
– Достаточно. Думаю, все уже убедились в возможностях повелительницы.
Вроде мягко сказал, но с явной угрозой.
Однако, главе Ромаэлю все было нипочем.
Не подав вида, что заметил неудовольствие повелителя, он задал вопрос:
– А хватит ли у повелительницы сил на всю армию?
Я, не стесняясь, вложила в свой взгляд все, что думаю о нем, и его методах, но ответила почти спокойно:
– Даже если это будет одна спасенная жизнь – это будет уже великим деянием во славу богини!
На этом все обсуждения были закончены, и рог возвестил о начале парада. До самого его конца я подпитывала бойцов.
Повелитель время от времени спрашивал о моем самочувствии, я ощущала его беспокойство и… Восхищение. Приятно, черт побери, хоть это и не моя заслуга, а дар богини, но все равно…
Я решила, что и драконов, и варов попробую подпитывать. И лечить, разумеется, тоже, как и наших противников. Повелителю это точно не понравится, но отступать я была не намерена.
Все эти ристалища, в их плановой бессмысленности, выводили меня из себя своей противоестественностью. К нашим врагам я не испытывала ненависти, понимая, что они такие же подневольные, как и мы. И так же, как и мы, они не в силах противиться воле богов…
После парада состоялся совместный ужин на открытом воздухе, после которого повелитель с главами отправились в большой шатер совещаться. С ними я не пошла, тактика боя мне была совершенно не интересна, поэтому, простившись со всеми, я ушла в свой шатер. Чтобы не терять времени зря, засела за книги, данные в дорогу учителем.
Просидела до поздней ночи, и легла, так и не дождавшись Араниэля.
Вероятно, чтобы загладить свою вину за вчерашний вечер, утро Араниэль посвятил мне.
Мы верхом на его трироге выехали за пределы поля, на котором перемещения с помощью порталов были заблокированы. И переместились с вершины перевала на берег тихой речки. Там уже ждала лодка, в которую мы уселись и куда-то поплыли.
Я наслаждалась природой, а Араниэль греб против течения, направляя лодку в сторону прозрачной завесы невысокого водопада. Она расступилась, и мы очутились в прекрасном гроте. Из моей груди вырвался вздох восхищения.
