Онлайн книга «Стигма ворона 4»
Дарий невольно обернулся следом за ним. И увидел, как на площадь влетел запыхавшийся гонец. — Гарнизон крепости взбунтовался! — крикнул он рыцарям. — Они отбили приговоренных и сожгли виселицы!.. — Что значит отбили и сожгли? — с яростью в голосе спросил Руфин. — Как такое может быть?! — Господин, среди воинов обнаружились какие-то воины-чужаки, и они подняли мятеж!.. Дарий удовлетворенно хмыкнул. Ай да воронопоклонники. Дети Иркаллы, родившиеся и выросшие на проклятой земле, не имели ни капли священного трепета по отношению к акадам. И они бросили вызов акадоносцам. Браво! — Как это могло случиться? Вы же стигматики!.. — гаркнул на гонца Руфин, белея от гнева. — Но они ведь тоже, — не удержался Дарий. Брат метнул на него злобный взгляд. — Немедленно доложить о случившемся господину Арану! — скомандовал Руфин своим людям, разворачивая коня. — Мы возвращаемся в крепость! А этого — под охрану! И если он у вас тоже взбунтуется, ответите головой! Отряд Руфина рванулся из города, оставляя за собой золотистый шлейф. А Дария поволокли в темницу. Там, сидя в кромешной тьме, он вслушивался в звуки, доносившиеся через крошечное решетчатое окно под потолком. Город стонал. По мостовым то и дело лязгали копыта разгоряченных коней. Издалека доносились крики и плач людей. Дар прижимался воспаленным лбом к промерзшей шершавой стене и чувствовал, как каждый крик и каждый удар подковы о мостовую вонзаются ему в виски. Если бы существовала стигма мести, то прямо сейчас она бы медленно расцветала у Дария напротив сердца кровавой отметиной. И ее уже не заковать в зеленый нагрудник, не прикрыть сдерживающим металлом и не вырезать из тела. Женский плач... Вот кто это? Айя? Или булочница, у которой Дар покупал хлеб? Или ее пятнадцатилетняя дочь, которая так мило краснела, когда Дарий заглядывал к ним за лепешками? Пронзительный юношеский вопль... Рычание зрелого мужчины... Святые акады, да что там с ними со всеми делают?! Дар стоял, с трудом выдерживая на своих плечах тяжесть этой ночи и думал о том, что кое в чем тот красногрудый был прав. Потому что он, Дарий из Гашананны, и в самом деле мыслил, как раб. Как раб двенадцати золотых колен. Ему казалось, что переговоры с носителями акад смогут защитить Уршу. И он добровольно сдался в плен. Потому что противостоять власти и силе двенадцати — немыслимо и невозможно. Эту истину много лет вбивали ему в голову, и она крепко пустила корни в его сознании. Дикая гвардия воронопоклонников о непобедимости золотых колен ничего не знала. Поэтому они и сумели взбунтоваться — эти люди мыслили не как рабы, а как свободные воины. И за свою свободу они бросились в бой, не гадая, каковы шансы выйти из него живыми. Получилось ли у них уйти в Иркаллу, Дарий не знал. Но сейчас он бы многое отдал, чтоб очутиться рядом с ними в том бою. И даже неважно, закончился бы он победой или нет. Это был доблестный шаг свободных людей. Закончить свою жизнь в таком бою — честь, которая выпадает не каждому воину. Через пару часов Дарий понял, что замерзает. Помочь себе с помощью энергии духов он не мог из-за зеленого доспеха, в который его заковали. Выдувая пар изо рта, Дар попытался согреть хотя бы руки, но ничего не получалось. Холод пролез в самое его нутро, и так просто от него было не избавиться. Чтобы хоть как-то разогнать по телу кровь, Дарий принялся ходить из угла в угол, и это движение очень походило на метание тигра в клетке — четыре шага в одну сторону, четыре — в другую. «Закон, служение, справедливость». Эти слова были вышиты на его родовом стяге. Но только сейчас он в полной мере осознал, что закон и справедливость — совсем не одно и то же. По крайней мере, тот закон, которому служили его предки. Он вслушивался в звуки за стеной, и единственное, чего ему сейчас непреодолимо хотелось — это вонзить меч в грудь, защищенную красным доспехом. И еще в одну. И еще. А когда начало заниматься утро, снаружи все наконец-то стихло. Только кроваво-красное небо, проглядывающее в решетчатую щель, невольно напоминало о карательной ночи. Пошатываясь от усталости, Дарий медленно сполз по стене на пол и закрыл воспаленные глаза. Темница, утро, Уршу, кровавая ночь — все в один миг погасло, провалилось... Дарий не услышал, как отпирали двери темницы. Он смог открыть глаза только после очередного тычка древком копья. Над ним склонился один из красногрудых воинов — еще совсем молодой, с веснушками на носу и светлыми волосами. Юноша изо всех сил пытался придать своему лицу как можно больше значимости и серьезности, но получалось плохо. Воин явно нервничал. — Господин Руфин требует вас к себе, — сказал он. — Ну, раз требует — надо сходить, — с усмешкой проговорил Дар, поднимаясь на онемевшие ноги с промерзшего каменного пола. — А вы... Вы меня не узнаете? — нерешительно спросил вдруг юноша. — Нет, — ответил Дар, растирая ладони. — А должен? — Я — Рус. Вы меня не помните?.. — Рус?.. — удивленно отозвался Дарий, уставившись на юношу во все глаза. — Конечно помню!.. Ну ничего себе! Мальчишка Рус был бедным родственником по линии матери, которого отец сначала привез в замок из жалости, а потом будто бы вовсе забыл о нем. И в итоге паренек рос, как дикое дерево, где-то между статусом члена семьи и прислугой — не раб, но и не господин. — Да, это я, — растерянно улыбнулся юноша. — Подумать только... — Много лет прошло, господин... — Рус запнулся, чувствуя, что говорит что-то не то. Но быстро сообразить, как же ему называть теперь Дария, он никак не мог. — Лучше на «ты» и просто по имени, — с улыбкой подсказал Дарий. — И мне кажется, именно так ты должен был называть меня с самого начала. Без всех этих «господинов». — Наверное, так действительно было бы лучше, — согласился Рус. И, покосившись на двери, негромко проговорил: — Я рад, что вы живы. Из всей семьи вы всегда были самым добрым ко мне. Улыбка Дария стала грустной. — Спасибо, — ответил он, приободряюще касаясь плеча Руса, как когда-то в его детстве. — И раз уж ты вспомнил о наших родственных связях, я рискну спросить: что творилось сегодня ночью в городе? — Зачищали сопротивленцев и еретиков, — без запинки ответил Рус. — Восемьдесят четыре казни. Стражники, горожане. |