Онлайн книга «Озеро Длинного Солнца»
— Сейчас я скажу кое-что ужасное, Синель. Эту часть можно изгнать? Она покачала головой, огненные кудри заметались. — Это может сделать Киприда, но не мы. Майтера должна стоять перед терминалом — Священным Окном или стеклом, не имеет значения, — когда появится Киприда. Но даже тогда что-то останется. Всегда остается. И, одновременно, кое-что из собственной… души майтеры Мята войдет в Киприду. — Но ты Киприда, — сказал Шелк. — Я это точно знаю, и мне по-прежнему хочется встать на колени перед тобой. — Только во лжи, патера. Если бы я была настоящей богиней, ты бы не смог сопротивляться мне. Понимаешь? На самом деле я Синель, с небольшой добавкой. Слушай, вот еще одна ложь, которая может помочь. Возьмем пьяного человека; ты никогда не слышал выражение: «в нем говорит бренди»? Или пиво, или еще что-то? — Да, так часто говорят. Но я не думаю, что кто-нибудь воспринимает это буквально. — Хорошо, но это что-то похожее. Не в точности, может быть, но очень близко, хотя, конечно, это никогда не умрет в ней так, как умирает бренди. Майтера Мята будет такой всю оставшуюся жизнь, если Киприда не заберет обратно часть себя, которая вошла в нее, со всеми изменениями, и не сотрет то, что было в ней. — Тогда мы можем сделать только одно: пристально наблюдать за ней и быть… э… (Шелк с внезапной симпатией вспомнил патеру Прилипала) пытаться быть терпимым к неожиданностям. — Боюсь, что так. — Я расскажу майтере Мрамор. Я не имею в виду, что передам ей все, что ты рассказала мне, но предупрежу ее. Нет смысла предупреждать майтеру Роза. Будет только хуже. Майтера Мрамор — отличный выбор, хотя она, конечно, не может быть одновременно в своей комнате в палестре и в комнате майтеры Мята. Спасибо тебе, Синель. — Я должна кое-что сказать. — Синель промокнула платком нос и глаза. — О деньгах. Я думала об этом, пока ты был в мантейоне, потому что они мне понадобятся. Я собираюсь начать жизнь сначала, зарабатывать по-другому. Магазин? Что-нибудь… И я помогу тебе всем, чем я могу, Шелк. Давай напополам, а? Он покачал головой: — Я должен заплатить Крови двадцать шесть тысяч за мантейон; это — прежде всего. Но ты можешь получить все сверх этой суммы. Допустим, мы каким-то образом добудем сто тысяч, хотя я понимаю, что это абсурдная цифра. Тогда ты сможешь получить семьдесят четыре тысячи. Но если мы получим двадцать шесть, вся сумма пойдет в карман Крови. — Он замолчал и пристально поглядел на нее. — Ты вся дрожишь. Быть может, я принесу тебе одеяло из дома? — Это пройдет через пару минут, патера. И я буду в порядке. Я могу управлять собой лучше, чем могла она. Я принимаю. Твое предложение? Я так сказала? Твое щедрое предложение. Так я должна назвать его?.. У тебя уже есть план? Я очень хорошо делаю… кое-что? Но не очень хорошо умею составлять планы. На самом деле совсем нехорошо, Шелк. Шелк? И она, тоже. Сейчас я говорю правильно? — Я бы так сказал, хотя и не очень хорошо ее знаю. Впрочем, я надеялся, что план придумаешь ты. Как Синель ты намного лучше знакома с Журавлем, чем я, и должна иметь более ясное представление о шпионской операции, которой, по твоим словам, он руководит. — Я пыталась что-то придумать. Прошлой ночью и сегодня утром. Самое простое — угрожать разоблачением того, что он делает, и у меня есть это. — Она вынула из кармана платья маленькую статуэтку Сфингс, вырезанную из твердого темного дерева. — Мне полагалось отдать это женщине, которая имеет ларек на рынке? Вот что я должна была сделать, когда… ты знаешь. Именно поэтому я оделась так быстро? Случилось то, что случилось, и я осталась у Орхидеи. Ты знаешь, почему. А потом был экзорцизм. Твой экзорцизм, Шелк? Так что к тому времени, когда я добралась до рынка, он уже закрылся? И не осталось никого, кроме тех, кто остается на всю ночь. Чтобы присматривать за своим товаром? Она уже ушла. Шелк взял в руки благочестивый образ. — Сфингс держит меч, — пробормотал он, — как она делает почти всегда в изображениях такого рода. У нее также есть что-то квадратное — табличка или, возможно, пачка бумажных листков; возможно, на них написаны указания Паса, но не думаю, что видел их раньше. — Он вернул статуэтку Синель. — Ты бы увидел, если бы побывал в ларьке этой женщины. У нее всегда есть три-четыре таких? Большинство из них больше этой. Когда я дала ей свою, она сказала что-то вроде: «Ты уверена, что не хочешь одну из них? Очень красивые и очень дешевые». Я покачала головой и ушла, а она поставила мою статуэтку к остальным, как будто я только поглядела на нее. — Понимаю. Похоже, в этот ларек стоит заглянуть. — Не зная, насколько он может рассчитывать на покровительство богини, он заколебался, но все-таки бросил кости. — Как жаль, что ты не Киприда. Иначе ты могла бы сказать мне значение… — Муж идти! — объявил Орев с верхушки беседки, и в следующее мгновение кто-то громко постучал в дверь дома авгура. Шелк встал и вышел из-под лоз. — Здесь, Гагарка. Хочешь присоединиться к нам? Я рад видеть тебя, и тут есть еще кое-кто, кого ты будешь рад видеть. — Гагарка? — позвала Синель. — Это ты? Это я. Нам нужна твоя помощь. На мгновение Гагарка разинул рот. — Синель? — Да! Здесь, внутри. Садись со мной. Шелк раздвинул лозы, чтобы Гагарка смог легко войти в беседку; к тому времени, когда он сам проскользнул внутрь, Гагарка уже сидел рядом с Синель. — Вы знаете друг друга, конечно, — сказал Шелк. На лице Синели появились ямочки, и, внезапно, она стала выглядеть не старше девятнадцати, как и утверждала. — Патера, ты помнишь, как позавчера я сказала тебе, что есть один человек? Моложе, чем Журавль? И еще я сказала, что он может помочь мне… нам? С Журавлем? Гагарка усмехнулся и обнял ее за плечи. — Знаешь, мне кажется, что я никогда не видел тебя днем. Ты выглядишь намного лучше, чем я ожидал. — Я всегда знала, насколько… симпатичный? Ты, Гагарка. — Она поцеловала его, быстро и легко, в щеку. — Синель решила помочь мне достать деньги, которые мне нужны, чтобы спасти мантейон, Гагарка, — сказал Шелк. — Как раз сейчас мы говорим об этом и были бы рады услышать твой совет. Шелк повернулся к Синель: — Я должен сказать тебе, что однажды Гагарка уже помог мне — советом, по меньшей мере. Не думаю, что он будет возражать, если я расскажу тебе об этом. Гагарка кивнул. — И теперь совет требуется нам обоим. Я уверен, что он будет так же щедр с нами, как и со мной. — Гагарка всегда был… очень добр со мной. Патера? Он всегда спрашивал меня. Начиная с… весны? Она сжала свободную руку Гагарки своей. — Я больше не вернусь к Орхидее, Гагарка. Я хочу жить в другом месте, а не в… Ты знаешь. Где мужчины спрашивают девушек за деньги. И больше никакой ржавчины. Это было… приятно. Иногда, когда я боялась. Но она делает девушек слишком храбрыми? И очень скоро завладевает тобой. Без ржавчины ты всегда такая понурая. Всегда такая испуганная. Так что ты берешь ее, потом еще, и становишься беременной. Или убитой. Я была слишком храброй. Но не беременной. Это я не имела в виду. Патера расскажет тебе. Гагарка? |