Онлайн книга «Мама для трех лисят»
Но надо отдать должное — она покупала красивые, идеально подходящие платья. И всегда в ногу с модой. Другое дело, что мне было неприятно их носить… Но это уже, как говориться, были мои личные трудности. Утренние процедуры вернули мне бодрость и на кухню я спускалась уже в куда более веселом настроении. Которое было снесено напрочь перепуганным Лиамом, влетевшим в дом. — Я почувствовал браслет! Морис! Морис! Морис, вылетевший на этот крик, побелел: — Какова вероятность, что это отец? Стоп, — близнец нехорошо прищурился, — браслет? А я пыталась понять — отец это хорошо или плохо? — Твой браслет мы раскололи, — Лиам поднял на брата виноватые глаза, — а я свой не стал. Я хотел! А потом подумал — папа бы никогда нас не продал. Никому. Они все врали. Они ведь так долго нам врали, про… Ну ты понимаешь. И я свой браслет спрятал так, чтобы его мог найти только отец. Я верю ему. Морис отвесил брату полноценную плюху и кивнул на меня: — Она, небось, тоже верила. И я смолчала. Потому что да, верила. Даже находясь здесь, в заточении, все равно верила, что вот-вот и отец одумается. — Не говори так, — хмуро отозвался Лиам и слизнул кровь с разбитой губы, — госпожа Антер, простите его за грубость. — Прощаю, все же, хоть формулировка и неправильная, а доля правды в его словах есть. Давайте так, если ваш отец хочет вас продать, то я вас куплю, хорошо? Близнецы поперхнулись: — На что?! — На услуги Пылающей, — я пожала плечами, — это дороже денег. А благодаря вашей храброй до самоубийства сестре, я взяла под контроль силу. Теперь мое пламя находится не просто внутри меня, а там, где нужно, внутри меня. Морис немного успокоился, вспомнил, видимо, что к Пылающим очереди на много-много лет вперед расставлены. А вот Лиам насупился, но тоже смолчал. — А как она к вам попала? Лиам? Лиам! Близнец, поняв, что пахнет еще одной плюхой, вылетел в сад. Морис за ним не побежал, а, повернувшись ко мне, предложил попить чай. — Я слишком от много его оградил и он не повзрослел, — грустно произнес мальчик. И это выглядело так дико и так страшно, что я нашла в себе силы ответить правильно: — Так ведь в этом и смысл. Защищать своих от всего, что может им повредить. Он повзрослеет и поймет. — Да. Я примерно об этом подумал, — согласился Морис и пошел на кухню. Я же, подхватив Кнопу на руки, пошла за ним. «Хорошо бы оборвать поводок до того, как сюда явится этот лисий торгаш». Почему-то я ни минуты не сомневалась, что из двоих близнецов прав именно Морис. И теперь мне было страшно возвращать лисят в семью. Войдя на кухню, я первым делом бросила взгляд на портрет. Старик все еще был там, но, к счастью, уже не двигался. Или… Оторвав маго-ленту, я усмехнулась: — Так значит, у тебя и третий портрет есть? Шпион выцвел, он был едва различим на фоне насыщенных красок, но он по-прежнему мог двигаться. Уничтожь я главный портрет — он бы выгнил, оставив после себя зловонное пятно. Губы старика едва шевелились, но я смогла уловить: — Будет хуже… Слишком многое на кону… — Не стоит его слушать, госпожа Антер, — проговорил вдруг Морис, что споро и ловко готовил для нас чай. — Думаю, он просто хочет причинить вам боль. Уязвить напоследок. — Ты прав, — кивнула я. Будь я чуть наивней, я бы, обретя свободу, сразу же ринулась к королю. Жаловаться, просить помощи, умолять о защите. Вот только что-то мне подсказывает, что так напугать герцога мог либо другой герцог (а у нас в стране их аж три, включая род Терн), либо сам король. Думать об этом было неприятно, но… Если все получится, то мне предстоит тихая и спокойная жизнь где-нибудь на краю королевства. Сменить страну не выйдет — маги, при прохождении границы, обязаны напитать силой кристалл-проявитель. Тут-то и выползет мое Пламя. А Пылающую, разумеется, никто никуда не отпустит. Нет, конечно, согласно Колдовской Хартии обладающие даром люди вольны выбирать для проживания любую страну. Но… Всегда находится какой-нибудь скользкий момент или же мерзенькое, малюсенькое правонарушение — в общем, если вознамериться, то можно любого мага подвести под какую-нибудь статью. Говорят (и я в это верю), что компромат начинают собирать еще в Академиях. Недаром ректор раз в месяц отсылает во дворец «дисциплинарные отчеты». — Очень вкусно, — я попробовала протянутый Морисом чай, — совершенно незнакомый вкус. Лисенок посмотрел на меня и тяжело вздохнул: — Ваш сад полон трав, многие из которых можно добавить в чай. Вы знаете, что двуликие способны из трех травок сделать яд, противоядие и любовный эликсир? — Травить меня поздно — я уже не опасна, противоядие мне не нужно — не отравлена, а что касается любовного эликсира — от подобных вещей меня защитит Пламя. Равно как и от врожденного флера двуликих — я не только не поддаюсь ментально-физиологическому давлению, а еще и отражаю его назад. Морис посмотрел в стол, а потом тихо сказал: — Я думал о том, чтобы вас отравить, госпожа Антер. Я… Мне теперь очень стыдно. Следующий глоток чая я просто заставила себя выпить. — Думаю, эти мысли появились в твоей голове не из врожденной жестокости, — осторожно произнесла я. — ты ведь не из этого города. ж на что я редко выходила из дома, но у меня были пациенты. Кто-то да рассказал бы о лисятах. — Мы скитались, — кивнул Морис. — Было трудно. И за этим простым «Было трудно» я услышала «Нас бросили», «Мы оказались недостойны заботы и жалости». «Мы умирали, а они смотрели». Могла ли я винить его за мысли? Могла бы, конечно. Но это не мой путь. — А можно спросить, зачем меня травить? Смысл? — Не насмерть, — лисенок съежился. — Чтобы стать нужными. Чтобы не оказаться на улице. Но я не смог. Встав из-за стола, я обошла его и крепко-обняла лисенка. Поцеловав мальчишку в вихрастую макушку, едва слышно шепнула: — Если не смогу вас защитить, то выкраду обратно. Если не выйдет выкупить. Морис обхватил меня тонкими, удивительно сильными руками и, сквозь слезы, прошептал: — Я тоже хочу верить, что отец нас не продавал. А что на это ответить я не знала. Тоже ведь… Хотела верить. Чай мы допивали в молчании. Потом Морис встал, быстро приготовил еще кувшин с мятой, поставил его в охлаждающий шкаф и вышел. Покачав головой, я взялась за тесто. Лисята предпочитают показывать заботу действиями? Что ж, я тоже уже не столь хороша в словах. Зато в делах очень даже ничего! |