Онлайн книга «Мама для трех лисят»
Тави забыла уточнить, что таинственный мужчина всего себя скрыл туманником! И потому я его попросту незаметила. — У мертвецов нет недостатков. Более того, то, что при жизни было минусом, после смерти становится романтизированным плюсом. Я не готова сражаться с пресвятой лисицей. — Там такие минусы, — буркнула Ликорис, — что после смерти они станут крестами, а не плюсами. Я с интересом посмотрела на нее: — Вы знакомы? — К сожалению, — моя сердитая подруга дернула плечом. — После общения с этой ишхери возникает ощущение бездарно потерянного времени. Она глупа, эгоистична и до безумия уверена в себе. Последнее возведено в такой абсолют, что корону на голове даже лопата не поправит. Поежившись, я искренне понадеялась, что мне не придется знакомиться с этой удивительной дамой. Ишхери. Если я правильно помню, это уникальнейшее ругательство двуликих, обозначающее девушку, никчемную настолько, что ее даже в публичный дом не взяли. Ни основной сотрудницей, ни уборщицей. — Я бы хотел перейти к делу, — хриплым, немного подрагивающим голосом произнес мужчина. — Молю, утолите мои сомнения или же разбейте надежду. Пытка ожиданием невыносима! — А вы не пробовали обратиться к тому чудо-лекарю? — осторожно спросила я. И отвела взгляд от скользящей, расплывающейся фигуры мужчины. Туманник он так и не снял, а потому смотреть на него было просто невыносимо. — Пробовал, — сумрачно хмыкнул он, — но их объяснения меня не удовлетворили. Я требовал раскрыть тайну лечения под кровно-духовную клятву неразглашения. Но получил лишь ворох глупых объяснений, которые можно перефразировать «Это все магия и ее чудеса». Радисы, чтоб им всем кипящую грязь из стеклянного кубка пить! «А он религиозен», невольно отметила я. «Такие громоздкие, неуклюжие ругательства используют лишь те, кто не реже раза в неделю ходит на проповеди». С другой же стороны, глядя на мучения малолетнего сына… Там не только в религию удариться можно. — Мне нужна личная вещь ребенка, чтобы понять, могу ли я одолеть проклятье, — мягко сказала я. В тот же момент ректор Айервилль вытащил из-за пазухи мягкий сверток. Под несколькими слоями иторнийского бархата скрывалась деревянная свистелка. Коснувшись безделушки, я уже через секунду уверенно произнесла: — Да, это будет совершенно несложно, но очень энергозатратно. — Портал, — выдохнул ректор, — немедленно. — Далеко живете? Что ж, в одну сторону можно и порталом, но вот после… Я бы предпочла карету. Мой организм плохо переносит перемещения при магическом истощении. — Я вас на руках принесу, — выдохнул ректор. — Вас могут заподозрить в порочащих связях, — укорила его Ликорис, — или вы забыли, что перед вами ваша дальняя родственница? — Я уже обо всем забыл, — честно сознался ректор, — прошу! — Прощайте, правила хорошего тона, — закатила глаза Ликорис. — Из чужого дома портал открываете, как некультурно! Вопиющее неприличие. Правда, поправив на плечах шаль, она все же прошла сквозь сияющий овал. И я, улыбнувшись ректору, последовала за ней. Чтобы через секунду зажать руками рот — мальчик, лежащий в кровати, был изможден настолько, что… Что оставалось лишь смаргивать слезы и кусать губы. В такие моменты я искренне радовалась своему дару. В такие моменты, я искренне верила, что Пылающие нужны этому миру! Присев на край постели, я коснулась тонкой ручки ребенка. Малыш вздрогнув, распахнул огромные глаза и, увидев меня, нахмурился: — Ичить? — Да, малыш, я буду лечить тебя, — негромко проговорила я. — Твой папа рядом, все будет хорошо. Он перевел взгляд на отца и жалобно прошептал: — Не хочу. Больно. Я обернулась на замершего ректора: — Больно? — Я приглашал специалистов из храма, — хмуро произнес он. — Они делали временную блокаду. — Блокаду? Ректор Айервилль подошел к сыну и, откинув одеяло, расстегнул пижамную курточку. На груди ребенка мерцало клеймо: — Это ставят опасным преступникам, чтобы они не могли использовать магию. И в случаях с проклятьями это тоже срабатывает. Но процесс… Процесс болезненный. Сейчас я сниму печать, а вы… Умоляю… Его голос сорвался и он, мотнув головой, замолчал. А после, коснувшись кончиками пальцев клейма, снял его с кожи ребенка как пленку. Ректор Айервилль проворно отошел в сторону, а я, не мешкая, положила ладонь на горло малыша. Призвав свое пламя, поманила проклятье к себе. На себя. Проклятье, оголодавшее, озлобленное, почти овеществленное, рванулось к моему Пламени. Влилось в мое тело так, будто только этого и ждало. Прикрыв глаза, я провалилась внутрь себя, внутрь своей силы. Я хотела познать суть этого проклятья. — Ваша супруга ничем не заслужила этой тьмы, — выдохнула я. Не открывая глаз, я чутко вслушивалась в то, что сейчас сгорало в моем Пламени. — И проклинающая об этом знала. Она влила в свою силу столько ненависти, злости и зависти, что проклятье вырвалось из-под контроля. — Она мертва? — хрипло уточнил ректор. — Она умерла раньше, чем ваша супруга. И часть проклинающей оказалась запечатана в пожирающей вашу супругу тьме. Именно поэтому проклятье зацепилось за ребенка — темная страшно хотела жить. Хотя можно ли это назвать жизнью? — Что теперь будет с моим сыном? Открыв глаза я посмотрела на ребенка: — Ему нужна жизнь. Яркая и веселая. Найдите ему друзей. — Где? — ахнул ректор, — где я… — В далеких деревнях детей в лес выводят и там бросают, — я хмуро посмотрела на ректора, — а вы и сыну поможете, и чужие жизни спасете. Дело в том, что… Все уже в порядке. Но причиненный вред нужно исправить. Нужно расцветить жизнь мальчика, показать, что кошмары ушли и не вернуться. Что мир прекрасен. Купите ребенку собаку, шумную, веселую и лишенную агрессии. Кстати, Ликорис-гран… — Кора, — поправила меня тихо улыбающаяся подруга, — или ты думаешь, что я не знаю как ты сократила мое имя? А что касается собаки, то да, я сама поработаю со щенком. И прослежу, чтобы ты не избаловал ребенка. Ноэль?! А я, покачнувшись, чуть не прилегла рядом с уснувшим малышом. — Все в порядке, — я помахала ладонью, будто разгоняя перед собой воздух, — все в порядке. С детьми работать сложнее — приходится контролировать и себя, и проклятье. Со взрослыми можно не церемониться, у взрослых энергоканалы крепче. Мне бы на воздух. Ректор Айервилль что-то рявкнул, и вокруг засуетились слуги. Меня аккуратно вывели в сад, усадили подле деревянного резного столика. Рядом устроили Кору. А через пару мгновений столик чуть не сломался под гнетом яств, натащенных из глубин дома — Ликорис пришлось кастовать укрепление на витую ножку. |