Онлайн книга «Джентльмен с Харви-стрит»
А ведь он так мечтал о наследнике, маленьком де Моранвилле, которому он оставит наследство, приумноженное в разы. И когда случилось невероятное – жена, забеременев, родила здорового мальчика – он не мог поверить своему счастью. Это было тем чудом, божьим ответом на их многочисленные молитвы, на который единственно уповали степенные доктора, снова и снова разводя руками в беспомощности... Но и тогда, расцвеченная появлением наследника жизнь де Моранвиллей, не сделалась совершенной: роды оказались тяжелыми, и супруга, едва не отдав Богу душу, впала в гнетущее оцепенение на долгие месяцы. Доктора, приглашенные к ней, называли ее состояние «postpartum exanimationes» – родовым помешательством и снова разводили руками, уверяя, что это проходит само, нужно просто дать время. И Грейс действительно стало лучше: однажды она, наблюдая в окно за нянькой с пятимесячным мальчиком на руках, вдруг вышла из комнаты и, пройдя через дом, забрала у женщины сына. С тех пор она большую часть времени проводила с ребенком сама и тряслась над ним с маниакальной заботой... Охладев, однако, не только к супругу, но и к жизни, которой жила. Ни балы, ни светские рауты более не прельщали ее... Грейс де Моранвилль, как шептались «доброжелатели», чуточку повредилась в уме. И только супруг ее знал, насколько сильно преуменьшали они степень проблемы. – Олдридж, – в раздражении позвал граф. – Олдридж... черт побери! На пороге его кабинета материализовался дворецкий. – Вы звали, сэр? – Не задавай идиотских вопросов, – огрызнулся в раздражении граф. – Где папка с бумагами, что лежала на этом столе? Я сам положил ее здесь прошлым вечером. Олдридж изменился на тон, сравнявшись по цвету с лепниной на потолке. – Сэр, я... – Да не мямли ты. Кто заходил в кабинет этим утром? – Никто, сэр. – А как же служанка, растапливающая камин? Только не говори, что эта дуреха растопила его моими бумагами. – Как можно, сэр?! Она никогда не посмела бы. – И, утративший невозмутимость дворецкий, вдруг кашлянул в кулак. – Да говори же, как есть, нечего тут расшаркиваться, как на балу, – одернул его собеседник. – Миледи, сэр... – начал тот, – миледи де Моранвилль утром спустилась раньше обычного и... – И? – … Долго гуляла в саду. – Брови дворецкого вскинулись. – Может статься, что она снова... Мужчина понял в то же мгновение, на что намекает слуга, и стиснул край бронзовой пепельницы. Неужели опять? Быть не может. Проклятье! – Где графиня сейчас? – В столовой, сэр, завтракает. – Хорошо. Де Моранвилль стремительным шагом вышел из кабинета и ворвался в столовую мрачный как туча. Раздражение в нём клокотало вулканической магмой... Он больше не мог его сдерживать. – Где папка с бумагами, Грейс? – кинул он прямо с порога, не заботясь о тоне. – Папка с бумагами? – переспросила жена, намазывая тост джемом. – Отчего вы решили, сэр, что я это знаю? – Ее лицо отобразило вопрос, такой неподдельный, что граф на мгновение усомнился в ее причастности к исчезновению папки, но длилось это не дольше секунды: жена улыбнулась. И злорадство этой улыбки поведало ему даже больше, чем он бы желал. – Где она? – процедил он, сжав кулаки. До страстного захотелось влепить негодяйке затрещину так, чтобы ей стало больно и идеальные завитки светлых волос разметались по шее. – Почему бы вам самому не поискать, – отозвалась жена. – Вы ведь у нас такой умный. Он не знал, совершенно не понимал, чем заслужил подобное отношение: эта женщина будто за что-то казнила его, мстила изо дня в день, причем крайне изобретательно. Нет, он понимал, ясное дело, что виной всему её помутившийся разум, но почему именно он, заботливый, любящий муж, стал целью её помешательства, принять и осмыслить не мог. Началось всё... Когда? Примерно, полгода назад. Жена вдруг сделалась мрачной и нелюдимой, как было то после родов Анри... Говорила, что утомилась житейской рутиной, что ей нужно время... Они ссорились по пустякам, и она запиралась ночами, не пуская его в свою комнату. Как-то он даже заставил её выполнить свой супружеский долг... Прямо в его кабинете, на рабочем столе. Он до сих пор помнил её обезумевшие о ненависти глаза и презрительно искривившийся рот. С тех пор, собственно, всё и пошло... – Олдридж, лопату! – приказал он, обращаясь к дворецкому. – И найдите мне Поттер; пусть она скажет, где этим утром гуляла хозяйка. – Да, сэр, сию же минуту. Дворецкий ушел, а де Моранвилль все стоял и смотрел, как жена жует тост, откусывая его маленькими кусочками. Будто дразнится... Ненормальная сука. Он устал... он смертельно устал жить в аду изо дня в день... За что ему это всё? Может быть, мать права: и лечебница – лучший выход из ситуации? Не хватало еще, чтобы Грейс навредила ребенку... Мало ли что взбредет в голову ненормальной. – Сэр, миссис Поттер и садовник с лопатой ждут вас в саду, – вернулся дворецкий. Кивнув, он молча покинул столовую. Всё в нём дрожало, как в лихорадке... И он гадал, как выдержит это дольше. – Графиня долгое время провела у фонтана, милорд, – просветила его камеристка жены. – Полагаю, искать нужно там. И, снова молча кивнув, он зашагал по дорожке. Казалось, если заговорит, будет сыпать проклятиями и только... Эта безумная стерва всю душу ему измотала своими ненормальными выходками. В прошлый раз закопала в саду дорогой мейсенский фарфор, доставшийся им от прабабки, и пока верзила-садовник выкапывал его из земли, были разбиты три блюдца и две чайные чашки. Он глядел тогда на те черепки, как на осколки своей собственной жизни, разлетевшейся на куски... – Вот, сэр, смотрите: здесь земля потревожена. – Копайте! – отрывисто кинул он. – И достаньте уже эту папку. Почему Грейс свихнулась на том, чтобы закапывать его вещи в саду, для Моранвилля опять же оставалось загадкой. Чайный сервиз, золотые часы, даже новый, только-только пошитый по случаю фрак – все оказывалось в земле, стоило отвернуться. Может быть, жена таким образом намекала ему, что не прочь и его, ненавистного мужа, прикопать под розовыми кустами? Но вряд ли в действиях Грейс была логика или разумность: он видел безумие в голубых, так любимых им прежде глазах. Его супруга ополоумела... – Папка, сэр, вот она. – Работавший лопатой садовник потянул из земли угол кожаного портфеля. И, отряхнув его, протянул хозяину дома. – Благодарю, – кинул тот скупо, приняв портфель с таким видом, словно ему подали ядовитого аспида. – Приведите здесь все в порядок. |