Онлайн книга «Мой бывший муж»
– Мы даже из Москвы не уехали, – тонко улыбнулся он. И напомнить не постыдился: – Это мое время. – Ты специально, да? На ссору нарываешься? – Ты когда злишься очень красивая, – усмехнулся привычно и на кухню пошел. – Извини, нужно было предупредить. – А ты что делаешь?! – возмущенно спросила, когда в холодильник полез. – Полонский, ты кухней не ошибся? Не? – Покормишь? Я что-то тоже перенервничал. – Нет, уходи. Какая еда! Я сама на взводе: частично из-за дочери, частично из-за неудачного свидания. Ну и в принципе Вадим бесил меня своим нахальством. Корми его, барина! – Кать, ну не бросай мужа в беде. – Бывшего, – привычно поправила. – Частности, – отмахнулся и рукой о дверной косяк оперся, смотрел фирменным туманным взглядом. Не знала бы Вадима, решила бы, что кадрит меня. Но мы все это проходили. Не актуально больше. – Во-первых, у меня только грибной суп вчерашний. Даже позавчерашний. А во-вторых, бывший муж в беде на радость бывшей жене. – Стихами говоришь, талантливо. Я рассмеялась. Мерзавец, конечно, но может быть обаятельным. – Это не про тебя, Катя, – и совсем близко подошел. – Ты совсем не злая. – Ладно садись, – согласилась исключительно, чтобы отстал и не давил своей бешенной энергетикой. Это Вадим умел. Все пространство собой заполнял, слишком мощная аура. Я честно хотела только суп разогреть, но привычки сильны, да и руки занять хотелось, чтобы нервы успокоить. У меня еще дело неоконченное есть. Вадиму легче дать желаемое, чем выгнать по-быстрому. Телец упертый! Хлеб в тостер засунула и сделала маленьких сэндвичей из остатков айсберга, лосося и даже селедки. Кто это должен съесть! Елена Ивановна взяла на себя функцию заказа продуктов, но она считала, что мы с Никой чересчур тощие и прилично затаривала нас. Кто бы это ел все! – Извини, сидеть с тобой не буду, – поставила перед ним ароматный суп и ушла на лоджию. Ноутбук открыла и сделала вид, что мне интересно с отчетом продаж разбираться в двенадцать ночи. Свечи не зажигала, но белую гирлянду включила – праздник к нам приходит. Через пару недель с Никой поедем за елкой, мы всегда рано наряжаем, чтобы подольше в этой атмосфере пожить, поставим одну на этот раз. Гостей будет немного, чтобы большую гостиную открывать. Главное, чтобы Баян дождик не жрал. А дождик будет. Моя мама и бабушка научили Нику железному правилу: новогодняя елка должна быть с дождиком, все остальное – суррогат. – Что? – спросила, не поворачиваясь: смотрит. Мы с Вадимом были когда-то слишком близки, чтобы полностью перестать чувствовать друг друга. А может это я такая чувствительная? Не знаю. Я не стала одергивать короткий кружевной халат, не сильно скрывавший кокетливое боди. К чему смущение? Он мужем мне был и видел разную: красивую, страшную, одетую и раздетую, секси и шмекси. Тем более я дома, а он в гостях. Вадим на то и бывший, что хочет теперь другую женщину. И вообще, других комплектов у меня просто не было. Когда-то я стремилась быть красивой и сексуальной для мужа. Не вышло. – Забыл, где дверь? – поинтересовалась, когда молчание загустело. – Помню, – как-то слишком мягко отозвался Вадим. – Кофе сделаешь? – у него телефон завибрировал. Мы оба слышали. Но звонок остался без ответа. – Первый час ночи: какой кофе, Полонский?! Уходи уже! Но вместо этого туманный взгляд стал более осязаемым, по ногам, груди заскользил, погрозовел. Не-а, не выйдет! Меня жгучими призывами не пронять. Я кремень. Жаль, что Вадим не носил чаечки. Вот было бы смеху! Было бы неплохо обстановку разрядить. – Реально кофе? Полонский только кивнул, подозрительно покладисто отступив от выхода, меня пропуская. – Таблетки от давления с собой? – пошутила, нажимая на кнопку. – Смешно, – сухо ответил, но глаза улыбались. Вадим стоя пил кофе, молчал и смотрел на меня. Я тоже молчала, возвращая ему взгляды. Я лично ждала, когда он уйдет. Он, кажется, делал все, чтобы задержаться подольше. Зачем? Вадим, похоже, забавлялся моим нетерпеливым желанием избавиться от него. У него снова завибрировал телефон, в вязкой тишине слышно было оглушительно. Кстати, пока он здесь… Да и отвлеку его внимание от себя. – Минуту, – и вышла. Я оставила документы в его кабинете. Они для меня тоже частичка Вадима, поэтому место им в его пристанище. Я переписала дом в Пушкине. Я, признаться, подзабыла про это дело в суматохе открытия «Baba Masha», а Ирина Владимировна тактично не напоминала. Не прошло и полгода, как говорится, но лучше поздно, чем никогда. – Вот, – я отдала тонкую папку Вадиму. Он чуть сдвинул брови и, поставив чашечку эспрессо на стойку, открыл ее. – Не понял, – сказал сам себе, пробежался глазами по документам. – Это что такое? – Ты же прочитал. – Кать, зачем? Типа гордая такая, нихрена не нужно от меня, да? – Затем, – огрызнулась и вышла из кухни. От расспросов убегала. – Ка-тя, – Вадим не отставал. Окей, ладно. – Я на Нику дом переписала. Что вам еще надо?! Ты представитель, если что. На случай моего нового замужества, чтобы не переживали о фамильном доме! – Это тебе мама моя сказала, что ли? Да что ж такое! И день плохой и ночь дурная. – Сами там разбирайтесь, ладно? Нас только не втягивайте. И вообще, – я резко обернулась: Вадим настиг меня у спинки дивана, – вали уже! Вадим достал из папки дарственную, разорвал на четыре части и аккуратно в файлик бросил. Потом кинул папку на диван. – Катерина Мальвиновна, – положил руки по обе стороны от меня, заставляя вжиматься в бархатную спинку, чтобы не касаться его, – послушай меня внимательно: Ника будет жить в доме своей матери. Я так решил, ясно? – Ясно! – вздернула подбородок. – Не надо только массой давить, – и в плечи ладонями уперлась. Какого черта вообще?! Вадим руки мои накрыл стремительно. – Ты дрожишь, Кать… – и костяшками пальцев скулу обвел, к шее спускаясь. – Руки, – я дернулась, но слабее, чем следовало, чтобы его остановить. Вадим чувствовал женскую слабость, едва заметные вибрации податливости улавливал безошибочно. Эх, Антон, что же ты чаечки свои надел! – Это новое? – большим пальцем очертил острый сосок через тонкое бледно-пудровое кружево. – Я не видел. – Ты много чего не видел. Уходи. Вадим продолжал гладить мою грудь, гипнотизируя дымным с поволокой взглядом. Я не знала, что чувствует грозная кобра, когда факир музыкой ее усмиряет, но со мной тоже что-то происходило. Тело истома взяла, а тлевшее внутри возбуждение с новой силой разгорелось. |