Книга Жертва 2117, страница 47 – Юсси Адлер-Ольсен

Пульс зачастил как бешеный. Гордон тяжело опустился на конторский стул, опустив голову на колени, и стал умолять, чтобы телефон никогда больше не звонил. Он мог, конечно, выдернуть провод из розетки, но тогда не будет никаких сомнений, по чьей вине все это случилось, если поступят сообщения о парне, который устроил резню на улице.

О боже! Что делать?

Все четверо сидели в кабинете Карла и слушали запись разговора в абсолютной тишине, словно в могиле. Даже Карл был серьезным.

– И что вы думаете? – спросил потом Карл. – Он это сделал? Отрубил голову отцу?

Роза посмотрела на Гордона и кивнула:

– Он звонил тебе несколько раз и раньше, но теперь заметны сильные колебания эмоционального состояния. Я хочу сказать, он сначала смеялся над тобой, а перед тем как бросить трубку, разозлился. Голос стал слабым, когда ты сказал, что знаешь, откуда появилось это число. Да неужели ты сам не понимаешь, что он говорит правду, Гордон?

– М-да, – произнес Гордон. – В таком случае придется согласиться, что это не фантазии. И все, что он говорит, имеет отношение к реальности. Что скажут остальные?

Карл и Асад переглянулись.

– Я что-то сделал не так? – осторожно спросил Гордон.

Карл похлопал его по руке:

– Мы только сейчас поняли, с чем столкнулись, и по-другому действовать ты не мог, Гордон. Не переживай. Хорошо, что ты вопреки всему проявил выдержку.

Гордон облегченно вздохнул.

– Боюсь, что я не справлюсь, – сказал он. – Я не хочу стать причиной чей-то смерти.

– Ничего-ничего, дружок. Отнесемся к этому спокойно и проанализируем, что мы сейчас услышали, – произнес Карл, откидываясь на конторском стуле. – Парень живет в квартире или в отдельном доме, что скажете?

– Он живет в доме, – уверенно ответил Асад.

– Да, – добавила Роза. – Он упомянул не холодильник, а морозильную камеру. Кому придет в голову держать в квартире этого мастодонта?

– В точку.

Карл улыбнулся, а Гордон ничего не понял. Что меняется, если парень живет не в квартире, а в доме? Им придется обыскать тысячу домов?

– Это наводит на мысль о японской молодежи, которая устраивает себе самоизоляцию. Помнишь, как это называется, Роза?

– Да, хикикомори.

– Верно-верно. Ты слышал об этом, Гордон?

Тот покачал головой. А может быть, и слышал, черт его знает.

– Так вот, считается, что до миллиона молодых японцев живут таким образом, в условиях самоизоляции. Они живут с родителями, но с ними не общаются. Сидят в своих комнатах, погрузившись в свой маленький мир. Огромная проблема наших дней в Японии.

– До миллиона? – У Гордона закружилась голова. В Дании это означало бы пятьдесят тысяч аналогичных случаев.

– Это очень позорно для японской семьи из-за их странных понятий о чести, поэтому они, как правило, не рассказывают про подобное своим знакомым.

– Наверняка здесь то же самое, – заметила Роза.

– А они что же, совсем никогда не выходят из своих комнат? – спросил Гордон.

– Насколько я знаю, бывает и так, – ответил Карл. – Только я не слышал, чтобы такие люди грозились кого-то убить. Но, думаю, это тоже не исключено.

– Они психически больные, верно? – Гордон вскинул брови.

Карл пожал плечами:

– В той или иной степени. Этот вот, конечно, не вполне нормальный.

Гордон был с ним абсолютно согласен. Нормальным этого парня ни в коем случае не назовешь, и слава богу, что так.

– Ну а вы согласны, что он довольно молод и живет где-то в Копенгагене? – спросил он.

– Да. Он сказал «LOL», «laughing out loud», так что наверняка он довольно молод, – сказал Асад.

Карл почесал в затылке.

– Точно. Но разве «LOL» не сокращение от «lots of laughs»? Я думал, что так.

– Еще он сказал «О чем ты тут растрепался?» и «too bad», – добавила Роза. – И он не говорит на каком-то диалекте. Я предполагаю, что он живет в окрестностях Копенгагена.

Карл и Асад снова кивнули.

– И его произношение «а» говорит, что он не из среды рабочих, – засмеялась Роза.

Карл пожал плечами. Можно подумать, он что-то знал о речи рабочих и о том, как они произносят «а». Вообще-то, сам он родом из Веннсюсселя ^[31].

– Что вы думаете о его происхождении? – спросил он.

– Наверняка он из датской семьи, – сказали Роза и Асад почти одновременно.

– И снова я согласен. – Карл повернулся к Гордону. – Итак, ты будешь искать датского парня, примерно двадцати лет, отец которого теперь вряд ли ходит на работу, который живет в отдельном доме с морозильной камерой и который, на мой взгляд, происходит из приличной мещанской семьи. В следующий раз, когда будешь с ним говорить, смени стратегию, подразни его. Назови его Куртом-Брианом или каким-нибудь другим дурацким именем. И если ты сделаешь это много раз, поверь мне, он поддастся на провокацию. И когда он хоть немного разозлится, заставь его поспорить с тобой. Очень легко проболтаться во время скандала. Потом дай послушать запись нашему лингвисту. Языковой эксперт на основании разговора сделает важные выводы о нашем парне.

Под ложечкой у Гордона проявились неприятные ощущения. У него уже много было поручений разного рода, но чтобы вот такое…

– И еще вот что. Тебе надо выяснить, кто в Копенгагене и окрестностях продает одноразовые телефонные карты. И затем обзвони всех продавцов и спроси, не помнят ли они парня датского происхождения, который в последнее время купил их очень много. Понял задание?

Гордон широко раскрыл глаза. Ему сейчас придется бежать в туалет.

– Но, Карл, возможно, он покупал их в разных местах, и не исключено, что далеко от своего дома. – Он попытался увильнуть, но Карл не поддался.

– И еще, Гордон. Пока мы заняты своими делами, ты можешь забронировать не слишком дорогую гостиницу во Франкфурте для Асада и меня.

Гордон был в смятении.

– А как же Роза?

– Она останется здесь, правда, Роза? Асаду и мне нужна будет тыловая поддержка, если возникнет необходимость. И, кроме этого, она сможет помочь тебе, если это потребуется.

Гордон почувствовал огромное облегчение. Вряд ли можно было сказать то же самое о Розе.

День десятый

Никогда раньше Карл не видел так много медалей, знаков отличия и прочей дурацкой мишуры. Рядами стояли по меньшей мере сто человек в темной одежде, чиновники в шляпах и черных костюмах, только что подстригшиеся коллеги в парадной униформе, с каменными лицами, дамы в скромных юбках, некоторые даже с вуалью на лице.