Онлайн книга «Шипы близкой дружбы»
|
– Как же, помню, – сказала Мирослава. – Описание колбасы есть в «Одиссее» Гомера. И представляла она собой желудок козы, наполненный кровью и салом. А древнегреческий философ, поэт и комедиограф Эпихарм, живший в пятом-четвертом веках до нашей эры, написал комедию «Колбаса». – Вот видишь! – обрадовался Шура. – У греков рецепт колбасы переняли римляне, которые изготавливали маленькие варёные и копчёные колбаски, скручивая их колечком или связывая цепочкой. Некоторые источники сообщают, что в Древнем Риме делали колбасу даже из… дельфинов. – Ужас! – сказала Мирослава. Проигнорировав её реплику, Наполеонов продолжил читать лекцию в защиту колбасы: – Вот нам часто пытаются внушить, что в Россию колбаса пришла из Германии. На самом деле это не так и у славян была своя колбаса. И первые упоминания о ней относятся к десятому веку. Известно, что на Руси при Святославе и на пирах Владимира подавали ветчинные окорока. – Но это не колбаса или не совсем колбаса, – не стерпела Мирослава. – Зато, судя по берестяной грамоте, обнаруженной в Великом Новгороде и относящейся к двенадцатому веку, колбаса в те времена была привычным продуктом! – парировал Наполеонов. – Упоминание о колбасе содержатся в «Домострое» – шестнадцатый век. Старые русские варёные и копчёные колбасы готовили из свиных кишок, начиняя их свиным мясом с добавлением гречневой каши, перемешанной с мукой и яйцами. Переселенцы же из Германии только в семнадцатом веке открыли в России колбасные мастерские. Очищенные кишки набивали рубленым мясом, специями и солью, связывали концы и подвешивали в тени, чтобы колбаса провялилась. У немцев появились ученики из Углича, которые затем открыли свои предприятия. – Шур! Угомонись! – попросила Мирослава. Но не тут-то было. – А ты знаешь, почему говорят – кровь с молоком? – Понятия не имею! – Вот! А дело опять-таки в колбасе! – Наполеонов зачем-то облизал указательный палец. – Кровяные колбаски по-домашнему готовят, смешивая горячее молоко, кровь, специи с кусочками шпика, с рисовой, пшеничной, гречневой кашами. Этим фаршем наполняют свиные кишки и жарят на масле. Вкуснятина! – Шура закатил глаза. Мирослава посмотрела на друга детства с нескрываемой жалостью. – А в Африке ещё и колбасное дерево растёт, – мечтательно проговорил Шура. – Не морочь мне голову! – Нет, правда, правда! Кигелия, или колбасное дерево. Между прочим, красивое дерево с раскидистой тенистой кроной, и цветки крупные красные, как ты любишь! – Я? – удивилась Мирослава. – А что тебе не нравится? – Я не видела этих цветов! – Так я тебе описываю – цветочки собраны в большие грозди по три цветка и внешним видом напоминают тюльпаны. Распускаются цветки по ночам и опыляются тропическими насекомыми, птицами и мышами. Вот только одно «но». – Шура сморщил нос. – Какое «но»? – напряглась Мирослава. – Эти красивые цветочки лучше не нюхать! – Хоть что-то успокаивающее, – усмехнулась она. – Уже через несколько дней после опыления на цветоножках появляются небольшие «колбаски», которые начинают расти и достигают веса пять кэгэ. Эти чудо-колбаски выглядят так аппетитно, что, глядя на них, слюнки текут… Хотя опять незадача! – вздохнул Шура. – Взявшись за разведение колбасного дерева, придётся разводить ещё и бегемотов. – Это ещё зачем? – изумилась Мирослава. – Именно эти животные питаются растительными колбасками. А попугаи выковыривают из них семена. – Не завидую я тебе, Шура, – вздохнула Мирослава, – ещё и попугаев придётся тебе разводить. – Нет, – отмахнулся Наполеонов, – ну его на фиг это колбасное дерево. Лучше я бутербродик съем. – Наполеонов уже собрался сунуть в рот бутерброд, как Мирослава схватила тарелку и поставила её на шкаф. – Отдай! – закричал Шура. – Я же голодный! Я не могу в таком состоянии работать! – Ладно, съешь парочку, – сжалилась она и поставила тарелку перед ним на стол. Наполеонов не стал спорить и, по-быстрому запихав в себя два бутерброда и запив их чаем, спросил: – Ты чего пришла-то? – Мне нужно, чтобы ты сравнил шерсть, которую я тебе принесла, с той, что вы обнаружили в квартире Гульковой. – Откуда ты взяла эту шерсть? Мирослава рассказала о своём посещении офиса фирмы Гульковой, опуская некоторые подробности, заявила, что, узнав о том, что шпиц сына Васянина временно находится у тёщи, она поехала познакомиться с псом. – И вот результат нашего знакомства. – Она положила на стол перед следователем пакетик с шерстью Снежка. – Отдай экспертам. Шура нехотя согласился, пробормотав: – Вы всё-таки влезли в это дело. Не ответив на его вопрос, Мирослава спросила: – Вы вызвали домработницу Гульковой? – Нет. – Почему? – На момент убийства её здесь не было! – И тем не менее! – Я понимаю, что по идее надо бы вызвать её на похороны, а то получается как-то не по-человечески. – Вот именно! – Но пойми сама, что решать это должна ближайшая родственница Гульковой! – А она не хочет? – По-моему, она опасается, что известие о смерти Елены Игоревны убьёт Сорину. – Боится брать на себя ответственность? – Точно! Ты же у нас понятливая. Так что иди, мне работать надо. – Ещё один вопрос, – сказала Мирослава. – Какой?! – На доме, в котором жила Гулькова, были камеры? – Была одна, как раз возле подъезда убитой. – И что же? – Ничего! Её кто-то замазал чёрной краской. – Да? – Представь себе! – В таком случае, не кажется ли тебе, что убийство было запланированным? – Не кажется, – буркнул Наполеонов. – Это ещё почему? – Потому что наши коллеги из параллельной службы задержали того, кто это сделал. – Он засветился? – Да, оставил нечаянно свой пальчик. А так как он был в картотеке, взять его не составило труда. – Кто он? – Вор-домушник, готовил ограбление, но хозяева квартиры, которую он готовился ограбить, перенесли свою поездку за границу. Он тоже решил отложить ограбление, посчитав, что какая-то неделя не сделает погоды, но жильцов возмутила заляпанная камера, её сняли полицейские, исследовали и нашли пальчик, как сначала думали, хулигана. |