Книга Охотничий билет без права охоты, страница 37. Автор книги Мария Мусина

– Говорю же – отвергнутая.

– Нет и еще раз нет, – завопила Ирина и снова запрыгала на уцелевшем сапоге, – и потом, почему ты думаешь, что стреляли в меня? Мы сидели очень близко и заговорчески перешептывались, склоняясь голова к голове. Вполне могли стрелять в тебя, а промазать по мне!

– Едем, – решительно сказала я, – и немедленно. Иначе жизнь может сложиться так, что мы так и не узнаем, что же случилось с Василием.

Ирина пошкандыбала, приволакивая, ввиду потери каблука, сильно укороченную ногу, к своей машине, а я вернулась в буфет, нашла одного из Антоновых техников и попросила передать Антону, что срочно вынуждена уехать с Ириной Осокиной.

Когда я быстрым шагом шла к Ириной машине, что-то неясное – то ли смутное видение, то ли невнятная мысль – никак не давали сосредоточиться. Но я тут же забыла об этом, когда Ирина вырулила со стоянки.

– Зачем ты вцепилась в мою руку? – Стараясь внимательно следить за происходящим на дороге, сказала я. – Я бы догнала его. Задержала бы опасного преступника!

– Как бы не так! Он бы застрелил тебя, а я всю оставшуюся жизнь убивалась. Нет уж!

– Он бы не посмел открыто, прилюдно стрелять второй раз. Кругом было полно народу.

– Плевать он хотел!

– «Олимпийский» кишит охранниками. Они помогли бы мне скрутить его.

– Не выдумывай. Профессиональные киллеры так просто не сдаются.

– Ты хоть рассмотрела его?

– Я даже не поняла, что ты бежишь именно за ним.

– Так ты решила, что я просто бегу в неизвестном направлении, бросая тебя в трудную минуту?! И это называется подруга!

– Я испугалась.

– Да, пожалуй, в разведку я с тобой не пойду.

– Я больше так не буду, – пустила натуральную слезу Осокина, – прости…

Я вздохнула.

– Не вздыхай так, – плаксиво попросила Ирина, – моя совесть не выдержит таких угрызений.

– Теперь я еще буду заботиться о твоей совести!

– Ты должна понять! В меня стреляют первый раз в жизни. Я еще не привыкла.

– В экстремальной ситуации человек проявляет свою сущность.

– Вот я и еду с тобой. Между прочим, в полную неизвестность!

– Ну, ладно, – смягчилась я, – только в следующий раз, пожалуйста, не хватай меня за руки.

– Этот дурацкий каблук! У меня в багажнике вроде где-то валяются кроссовки. Давай сейчас остановимся. Я переобуюсь.

– Приедем на место – тогда.

– Нет уж. Давай сейчас. Вдруг нас там поджидает еще какой-нибудь киллер. Ускакать на одной ноге мне от него не удастся!

– Боюсь, что на двух – тоже.

– По крайней мере так будет эстетичнее.

Это был весомый аргумент. Ирина остановила машину в совершенно непригодном для этого месте – в левом ряду, посредине моста перед Белым домом и суетливо поскакала к багажнику, на ходу приговаривая:

– Сейчас, сейчас. Одну секундочку. Я быстро.

– Ты с ума сошла. Не могла проехать чуть дальше?

– Дорога совершенно пустая.

Я еще раз возмутилась и включила аварийные огни.

Копалась Ирина и в самом деле недолго.

– Вот и все, а ты боялась, даже юбка не помялась, – весело возвестила она и рванула с места в карьер.

– О! Шарман! Солдатский юмор! Свежий запах казармы и портянок! Манифик! Это что-то оригинальное в арсенале твоих шуток. Сразу чувствуется, что появился новый источник вдохновения.

– Завидуешь? Когда-нибудь, – загадочно проговорила Ирина, – я тебе все расскажу.

Я хмыкнула, но времени углубляться в тайны подруги не было. Мы приближались к заданному квадрату.

– Ну, – сказала я у двери искомого подъезда, – как насчет ключа к информации?

Дверь была не просто металлической, а бронированной, с цифровым кодом, с переговорным устройством, а по бокам ее чутко таращили свои круглые глаза две телекамеры.

Ирина тоже оробела от такого количества степеней защиты жилища, однако уверенно набрала номер квартиры Василия.

– Представляю, как по-идиотски мы смотримся, переминаясь возле этого подъезда, – сказала я спустя минуту столь же напряженного, сколь и бесполезного ожидания.

Ирина насупилась и стала давить на все кнопки подряд.

– Ничего умнее не могла придумать? – прошипела я, отталкивая Ирину подальше от злополучной брони. – Прекрати сейчас же! Иначе эту ночь мы проведем в ближайшем отделении милиции. За попытку проникнуть на особо охраняемый объект!

Ирина, несмотря на незначительную массу тела, усиленно упиралась, молча сопела и продолжала вызывать все квартиры подряд. В тот момент, когда я была уже готова применить болевой прием для пресечения хулиганства подруги, в домофонном динамике, наконец, обозначилось чье-то присутствие, и не лишенный приятности мужской голос вкрадчиво произнес:

– Девочки, вы к кому?

Ирина тоном, не терпящим возражений, произнесла:

– Откройте! Мой брат уехал ненадолго в отпуск и просил меня поливать его цветы. Но я потеряла ключ от квартиры.

– Идиотка, – прошептала почти беззвучно я.

Но, видимо, микрофон был сверхчувствителен.

– Ваша подруга права, – судя по всему, обладатель приятного голоса усмехался, – история крайне неправдоподобная.

– Моя подруга имеет в виду мою рассеянность!

Последовала небольшая пауза, прозвучал вопрос:

– Какой номер квартиры вам нужен?

– Шестьдесят девятый! – хором воскликнули мы.

Снова повисло тяжелое молчания. Потом послышался лязг, дверь подъезда открылась, и мужчина договорил:

– Я вам, конечно, сейчас открою подъезд, но как вы будете проникать в квартиру?

– Чем дальше в лес – нет шире ноги, – победно провозгласила Ирина и ринулась вперед.

Когда мы вышли из лифта на нужной лестничной площадке, приятный мужской голос произнес:

– Милые дамы, разрешите предложить вам мою компанию. Это все, чем я могу помочь вам в этой ситуации.

– Это совершенно неравноценный обмен, – очаровательно улыбнулась я.

И было чему улыбаться!..

* * *

…А когда я, наконец, добралась до своего дома, уже брезжил рассвет. Я тихонько, стараясь не шуметь, открыла дверь своей квартиры. Собаки тут же суматошно закружились в броуновском движении. Но в этот ранний час бодрствовали не только они. С кухни неслось негромкое пение.

Я застыла на пороге: Поли и Антон, сидели обнявшись, прикрыв глаза и хором задушевно выводили:

Получалось у них довольно слаженно, несмотря на то что кухня была заставлена несметным количеством пустых банок пива, которых утром еще не было, а песня была явно не из Полиного репертуара.