
Онлайн книга «Ученье - свет, а неученье - тьма»
Ну а последующий ментальный удар был настолько мощен, что удержаться в сознании я сумел лишь благодаря пакетам, полученным за выполнение задания. Начинающий менталист позволил мне сообразить, что хлынувшие в разум образы не мои воспоминания, а чужие, а Внушительный, несмотря на совершенно другую специализацию, помог удержаться от соблазна погрузиться в эти самые воспоминания. …Разбитая чашка отца, конечно же любимая… …Предстоящая порка за испорченную заготовку… …Строгий выговор за нечаянно убитую служанку… …Визг порося и его кровь, хлещущая из перебитой шеи… …Мощнейшая оплеуха от кузнеца за шутку про горн… …Обидный смех младшей сестры, у которой получилось создать Ледяной шип раньше… И таких чужих воспоминай было много. Очень много. Настолько много, что мне пришлось представить огромную сеть, чтобы не позволить этим воспоминаниям просочиться сквозь меня. Нет я бы мог дать им просочиться, но тогда бы все было зря. И поимка зараженных, и оцепление, и помощь Алексею… С одной стороны, я твердо понимал, что если приму все эти образы в себя, то сойду с ума, с другой, пропустив их, Академия разом станет походить на сумасшедший дом. И единственный выход, который мне подкинуло мое воспаленное воображение, стала… темница. Не знаю почему я выбрал именно такой формат — наверное, виной тому мысленный образ ментальной башни, которая в моем подсознании ассоциировалась с защитой. А может подсознание просто подсунуло мне образ подвала Самди. Так или иначе, все воспоминания и образы, подкрепленные мощной ментальной волной, оказались в наспех созданной темнице. Правда из-за этого, мою башню пришлось увеличить, но мне так стало даже спокойней — больше не меньше, вреда не будет. И я уже почти праздновал победу — ещё бы, сумел обмануть предателя-менталиста! — как собранные мной воспоминания взбунтовались. Внутри меня как будто бы появилась чужая личность, собранная из тысяч комплексов и ограничений. Ну а когда я ударил в неё Копьем Тьмы, она… впитала его в себя! — Брось, Саш, — нечто, принявшее форму человека, вцепилось в обсидиановую решетку темницы. — Ты нуждаешься во мне. — С чего бы? — я только что находился где-то снаружи, с гордостью любуясь своей башней, переливающейся перламутровым светом, как внезапно оказался внутри, прямо у темницы. — Ты — морок. Жалкие потуги менталиста заставить студиозов плясать под его дудку. — Ошибаешься, — нечто покачало головой, а я с ужасом заметил, как оно начинает принимать форму… моей мамы. — Мы ближе, чем ты думаешь. — Эмм…. — Сашенька, как же я скучала… — передо мной действительно стояла мама. В том же самом платье, в котором поехала в театр в тот злополучный день. И сейчас, в отличие от Загробного мира, я мог её спасти! Моя рука сама легла на засов, и я, завороженный плещущимся в маминых глазах туманом, его практически поднял, как внезапно почувствовал острый дискомфорт. — Ну же, сыночка, — губы мамы дрогнули в слабом подобие улыбки. — Здесь так страшно… — Что ты хочешь? — я с трудом пошевелил пересохшими губами, — … мама. — Просто выпусти меня, — от такой знакомой улыбки так повеяло теплом, что я чуть было… не поверил. — Неплохая попытка, — холодно произнес я, опуская засов и, убрав руки за спину, сделал шаг назад. Белесый туман, затаившийся в глазах того, кто сейчас маскировался под мою маму, брызнул во все стороны, и, сплетясь в гигантский кулак, ударил в решётку. — Ка-ак? — проревело белёсое нечто раз за разом разбиваясь об обсидиан. — Как?! Будь на месте этой твари мама, чего, конечно же, не могло быть, она бы никогда не попросила что-то для себя. Моя мама, впрочем, как и остальные мамы на земле, сказала бы что-то типа: Я хочу, чтобы ты был счастлив. Ну или первым делом спросила бы у меня: Как дела? К тому же я хорошо помню, как поступила даже не она, а её пустая оболочка в Загробном мире. И я до сих пор чувствую тот толчок, вытолкнувший нас с Самди из мира мертвых. — А меня? — стоило мне моргнуть, как белесый туман куда-то испарился, а в темнице оказалась изможденная Фрейя. — Тоже не выпустишь? — Ты не настоящая, — не поверил я. — Мы в шаге от Чертогов Разума, — Фрейя устало пожала плечами и поправила ярко-красную розу, выглядывающую из-за уха. — Тут возможно всё и даже больше. — И даже больше… — эхом откликнулся я. — И что, я даже Денебери могу увидеть? — А я почем знаю? — удивилась Фрейя. — И долго ты так будешь стоять? — Действительно, — согласно кивнул я и, не оборачиваясь, пошёл наверх. В спину мне полетели проклятья, а башню ощутимо тряхнуло — белёсый туман не терял попыток выбраться из западни. Скорей всего следующий образ, который он бы принял, был Денебери, но я не желал становиться зрителем театра одного актера. — Это оказалось легко, — пробормотал я себе под нос, поднимаясь по винтовой лестнице наверх. — Но сыграно, признаться, ловко. Белесое нечто било наверняка — сначала приняло образ мамы, затем Фрейи. К слову, я давненько её не видел… С одной стороны, стоило вспомнить девушку, как сердце предательски застучало, с другой, каждое её появление означало чью-то смерть. — И хочется, и колется, — проворчал я, выходя из своей башни. Вокруг, сколько ни вглядывайся в белёсый горизонт, не было ни души. Один туман, да и только. И посреди этой белесой мглы возвышается сотканная из Тьмы башня. — Ну вот и все? — протянул я, внимательно всматриваясь в завихрения тумана. — Или не всё? В какой момент моя башня превратилась в склеп фон Лютика я так и не понял, зато хорошо почувствовал сам момент перехода из белесого ничто на погост из моих снов. — Что за чертовщина… Я одновременно был и в белесом ничто, и на своем погосте, как будто две реальности наложили одну на другую! А склеп… склеп был до чертиков похож на главный корпус Академии! Только больше. Причем, в разы. В правой руке само собой сформировалось плетение Копья Тьмы, а в левой появился кинжал фон Лютика. Не сказать, что я такой уж крутой специалист по разным измерениям, но здесь я прямо-таки почувствовал запах тайны и загадки. Белесое ничто до чертиков напоминало межмирье, в котором мы сражались с разведотрядами песьеголовых, ну а туманная дымка — бесконечный погост, вот только… Зачем их соединять? |