Книга Жемчужина Тамерлана, страница 81 – Ольга Баскова

– И после моего заявления я прошу посадить меня в камеру, – выпалил Ставицкий и добавил: – Я все скажу там… В отделении.

Балх. 1370 г.

Тимур пребывал в приподнятом настроении. Родной город его заклятого «родственника» на этот раз был взят с ходу: тактика поставить на вождей, недовольных Хусейном, оказалась верной.

Тимур с гордым видом прошествовал по улицам Балха – некогда могучего города, славившегося искусством и ремеслами. Холодный ветер бил в лицо, играя голыми ветками деревьев с еще не распустившимися почками, брызгал не по-весеннему холодным дождем, но он этого не замечал. В голове крутилась лишь одна мысль: вот, настал тот час… Сейчас вероломный брат ответит за все.

Тамерлан вошел в величественный дворец Хусейна вместе со своими союзниками. Навстречу ему выбежали наложницы, совсем молодые, и стыдливо закрыли лица. Высокий визирь, такой же толстый, как и его хозяин, поклонившись, молча проводил их в зал, где на подушках в халате, расшитом золотом, сидел бледный и растерянный Хусейн.

– Ну, здравствуй, Хусейн, – Тимур улыбался, но его родственнику казалось, что так скалится шакал, когда видит добычу. – Клянусь Аллахом, ты неплохо выглядишь.

Хусейн еще больше побледнел.

– Мне нужно сказать тебе кое-что, – прошептал он. – Давай пройдем в сад.

– Что ж, давай, – Тимур взял родственника под руку и кивнул бекам: – Мы скоро вернемся.

Слуги поспешно поднесли им кувшины с вином, и вожди, довольные собой, занялись трапезой.

Хусейн провел Тимура в сад. Цветы еще не распустились, и поэтому он не выглядел столь величественно, как это бывало летом.

– Тимур, прости меня, – он опустил голову, и Тамерлан отметил про себя, как нелегко давалось его брату эта просьба о прощении. – Я вбил клин в нашу дружбу. Прости меня и не убивай.

Тимур улыбнулся в рыжие усы.

– Да, Хусейн, ты вбил клин в нашу дружбу. Да что там… Ты вероломно пытался убить меня. Неужели жемчужина в моей сабле стоила моей жизни?

Каждое слово родственника добивало Хусейна, и он ниже и ниже наклонял гордую голову.

– Мы были очень сильны, – продолжал Тимур назидательно. – О нас заговорили в Мавераннахре и Моголистане. Вдвоем мы смогли бы подчинить весь мир. Не так ли, Хусейн?

Брат ничего не ответил.

– Но я не стану убивать тебя, – пообещал Тамерлан. – Даже отпущу. Ступай на все четыре стороны. Надеюсь о тебе больше никогда не услышать.

Хусейн оживился, тусклые черные глаза загорелись.

– Ты не услышишь обо мне, Тимур. Я отправлюсь в паломничество в Мекку.

– Ступай, – милостиво разрешил хромой.

Хусейн припал к его руке, а потом, повернувшись, быстро зашагал во дворец.

Тимур подождал, пока он скроется в своих покоях, и вернулся в зал, где беки вовсю праздновали победу.

– Где Хусейн? – поинтересовался правитель Бадахшана.

Хромой хитро усмехнулся:

– Я отпустил его. Сегодня он отправится в Мекку.

Беки недовольно зашелестели.

– И ты допустишь, чтобы этот вероломный шакал осквернил своим присутствием священный город?

Тимур снова улыбнулся, но глаза его недобро блестели.

– Да, он пойдет в Мекку, – негромко произнес он. – Но никто не поручится, что он доберется до нее.

Беки захохотали.

– Да, ты прав, клянемся Аллахом, за это никто не поручится.

В тот же вечер Тимур узнал, что Хусейн покончил с собой в нескольких километрах от Балха.