Книга Проклятье египетского жреца, страница 82 – Виктория Лисовская

Глаша оглянулась по сторонам в поисках спасения. Она находилась в небольшой темной комнате, скудным освещением которой служила пара десятков восковых свечей, воткнутых в красивые бронзовые светильники. Гроб, где сидела Глаша, был поставлен на дубовый стол, но не это поразило бедняжку. У нее едва волосы не зашевелились от страха, когда на соседнем, точно таком же столе она увидела настоящую мумию: почерневшее от времени тело, жуткий оскал мертвого лица, прядь темных волос у основания черепа и пахнущие древесной смолой очертания лоскутков ткани. Тысячелетний мертвец лежал неподвижно и, казалось, усмехался, глядя на страдания девушки из девятнадцатого века.

Анубис заметил взгляд Глафиры на посланника из прошлого и громко, как-то не по-человечески расхохотался. Он смеялся, высоко задрав голову, и Глаше показалось, что она уже где-то видела этого человека и слышала точно такой же жуткий смех.

Но вскоре смех прекратился. Анубис застыл на месте, поднял свой кинжал, прицеливаясь к левому боку девушки.

Глафира закрыла глаза и начала про себя читать молитвы – все, которые знала.

Глафира про себя читала все молитвы, которые смогла вспомнить, древний жрец-мертвец Хапу ухмылялся с соседнего стола, но тут случилось чудо, на которое в глубине души Глаша все-таки рассчитывала. Сверху раздался стук, а потом послышались до боли знакомые голоса.

– Эй, есть кто-нибудь дома? Ау! Открывайте дверь, а то мы уже проголодались!

Своему хозяину, несравненному Аристарху Венедиктовичу, горничная была рада как никогда раньше.

Она открыла рот, чтобы закричать, но Анубис отрицательно покачал головой, красноречиво пригрозил кинжалом, а затем скрылся в дальней части комнаты; послышался шум его шагов. Тяжелых шагов мужчины, который поднимался по лестнице.

Глафира пыталась кричать, но из израненного горла раздавался лишь тихий хрип.

– Эй, откройте наконец дверь! Сколько можно ожидать? Так и проголодаться недолго! – Аристарх Венедиктович колотил кулаком в дубовую дверь.

– А может, его дома нет? – спросил притулившийся к косяку полковник Филин.

– Да как нет? Должен быть, куда ж ему деться в такую жару, – Свистунов вытер большим клетчатым платком струящийся по лбу пот. – Хозяин, ау!

Наконец за дверью послышался шум, и хозяин дома выглянул из щелочки.

– А, Аристарх Венедиктович, это вы? Извините, заработался, ничего не слышал. Вы какими судьбами?

Дверь была приоткрыта всего на чуть-чуть, был виден лишь кончик носа хозяина дома.

– Да проходили мимо, решили вот к вам зайти, проведать, чаю попить, пару вопросов задать, – ответил Свистунов и попытался открыть дверь пошире, но ему это сделать не дали.

– Извините, давайте в следующий раз, у меня много работы. Да я и приболел, вот, смотрите, – мужчина громко чихнул. – Подхватил на работе заразу, сегодня никого не принимаю, дома работаю. Боюсь вас, таких важных людей, заразить. Извините…

Степан Игнатьевич просунул свою ногу в грубом армейском сапоге в щель.

– Вы выздоравливайте, но это очень важно. Мы хотели с вами поговорить об Анне Тихомировой, Людмиле Бельской и Варваре Сироткиной.

– Кто это такие? Я, к сожалению, не припомню, меня сейчас от температуры знобит, прилечь надо, – мужчина попытался выпихнуть ногу полковника обратно.