Книга Судьба уральского изумруда, страница 66 – Алина Егорова

Однажды на площадке между первым и вторым этажами стоял Клаус. Стоял тихо. Затаился, увидев ее в окно. Он даже спрятался в угол. Со стороны это выглядело смешно: здоровенный сорокалетний дядька играет в кошки-мышки. Но Нине было совсем не до смеха. Со свирепым ревом: «Сейчас ты, дрянь, у меня узнаешь!», протягивая крючкообразные лапы, Клаус бросился к ней. Тогда Нину спасли быстрые ноги и молниеносная реакция. Ничего плохого Нина Клаусу не сделала, разве что при первой встрече вырвалась из его рук, когда тот попытался затащить ее к себе в конуру. От Нины требовалось приходить сюда к строго определенному времени, но, к счастью, Клаус своими пропитыми мозгами запомнить время ее появления был не способен.

И вот она на втором этаже. Остался последний, самый сложный рубеж: попасть в квартиру и прошмыгнуть в дальнюю комнату. Нина опять прислушалась, медленно вставила ключ в замочную скважину и плавно его повернула. Затем осторожно толкнула дверь. Она давно смазала петлицы машинным маслом, и дверь открывалась без единого звука. Нина давно убедилась: все, почти все можно делать бесшумно. Ее навыкам мог бы позавидовать любой квартирный вор.

Темнота коридора, слева дверь в комнату Клауса. Ничего не слышно. Он спит или его нет дома? А может, притаился и ждет ее? Идя сюда, Нина ничем себя обнаружить не могла, разве что Клаус увидел ее, высунувшись в форточку. Чутье у Клауса отсутствовало, несмотря на его звериную сущность. В коридоре он мог, как тогда, внезапно напасть из темноты. В тот раз Нине удалось выскочить из квартиры, а затем на улицу. Кричать и звать на помощь не имело смысла – все равно Клаусу все сойдет с рук, а виноватой выставят ее.

Полагаясь на удачу, Нина тенью промелькнула к своей цели – в дальнюю комнату. За дверью дальней комнаты ей сразу ударил в нос, пропитанный запахом лекарств и старческого тела, спертый воздух.

Услышав, что пришла Нина, фрау Рудберг, как всегда, шумно вздохнула и забормотала проклятия. Если бы фрау Рудберг могла подняться с постели, она бы спустила Нину с лестницы. Фрау Рудберг ненавидела Нину, как ненавидела всех «не арийцев». Нина для нее была грязной славянкой, паршивой свиньей, только и ждущей удобного момента, чтобы окрутить ее сына. Одна уже окрутила младшенького, Ганса. Но то было полбеды – как бы фрау Рудберг ни презирала свою невестку, Грета все-таки имела благородное происхождение, а «эта славянская свинья» – напасть так напасть. Позор всей фамилии, случись чего. О венчании и речи быть не могло, ни она, ни рейх этого не позволят, но запятнать ее сына непотребной связью славянке под силу. Поэтому фрау Рудберг смотрела в оба, и Клаус в комнате матери Нину не трогал, даже не высовывался из своей берлоги, когда Нина наводила порядок. Как она догадалась, чтобы не давать матери лишнего повода для чтения нотаций.

Фрау Рудберг не сомневалась, что невестка нарочно прислала к ней Нину, чтобы быстрее свести ее в могилу. Грета даже не пыталась объяснить свекрови, что все предыдущие домработницы – все, как одна, арийки – бежали от нее прочь.