Онлайн книга «Тайна старой газеты»
|
Конечно, Надежда Николаевна была женщиной интеллигентной, дочерью филолога, и не то что ненормативной лексики, а и таких сомнительных выражений старалась не употреблять, но в данном случае не смогла удержаться. Это было сильнее ее. – И вот я пришла к тебе, потому что больше мне не с кем поговорить. Не в полицию же с этим идти, потому что… – Потому что тогда придется рассказывать им про пожар в библиотеке, а там и так начальница на тебя бочку катит, да? – догадалась Надежда. Татьяна в ответ горестно склонила голову. – Слушай… – Надежда Николаевна внимательно посмотрела на Татьяну, – ты только не волнуйся, но, похоже, что приходила та особа в библиотеку по твою душу. А когда у нее не получилось, она домой приперлась и газ включила, чтобы устроить в квартире пожар… – Она ненормальная? Ведь сколько народу поубивала бы! И зачем я ей? Мы в жизни не встречались! Надежда молчала, прикидывая, можно ли рассказать кое-что из случившегося за последние дни. Получалось, что нельзя, потому что никто не поверит. Татьяна сняла очки и нервным жестом пригладила волосы. В эту минуту Надежда ее узнала. Отодвинув чашки, она положила на стол ту самую газету с фотографией, с которой все началось. – Смотри сюда: это ведь ты? – Она указала на девочку, слушавшую речь чиновника. Татьяна снова надела очки и склонилась над газетой. – Ну я… – Помнишь что-нибудь про это? Кто с тобой был – вожатый, мальчишки? – В жизни там не была, – твердо ответила Татьяна, – и никого из этих людей никогда не видела. – Ну, напрягись, вспомни! Тебе же не пять лет было, а двенадцать или тринадцать! – И вспоминать нечего, – отмахнулась Татьяна. – У меня память хорошая, все из детства помню. Тем более в тот день. Когда газета вышла? – Первого января, а в заметке сказано, что доску открывали вчера, то есть тридцать первого декабря. – Так я тебе совершенно точно скажу, что тридцать первого декабря меня и в городе не было. – И где ты была? – В лагере для особо одаренных детей, – усмехнулась Татьяна. – В области. Тогда такое практиковалось – дети живут на свежем воздухе две недели, и с ними еще занятия разные проводят. – Да я помню… – растерянно сказала Надежда. – Отвезли нас туда на автобусах тридцатого декабря, там и Новый год встретили, а обратно привезли десятого января, так как одиннадцатого уже в школу. Так что извини, но я не представляю, как на этой фотографии оказалась. – Она помолчала и добавила: – И что теперь делать? Страшно за маму… – Ты не работаешь? – Библиотека закрыта, я пока отпросилась на несколько дней… Думала, ты сможешь мне хоть что-нибудь объяснить… – Ничего не бойся! Что-то мне подсказывает, что эта баба тебя оставит в покое. Не до тебя ей сейчас будет. Но маму береги. – И, вспомнив свои вчерашние приключения в типографии, добавила: – Газет точно больше не будет… Печатать негде. Татьяна посмотрела очень выразительно, и Надежда Николаевна поняла, что до старых газет ей не было дела, ее волновала только мать, потому что если с ней, Татьяной, что-нибудь случится, позаботиться о матери будет некому. – Ты вот что… – нерешительно сказала Надежда, – подумай еще над этой фоткой, вот, пересними ее. И если вдруг что вспомнишь, то позвони мне. Любую мелочь, с этим связанную… Татьяна грустно покивала и ушла. |