Онлайн книга «Кулинарный детектив»
|
«Кто был этот человек? – продолжал настаивать грозный продавец секретов. – Вы не настолько умны. Хотя и не глупы тоже. Вы лишь актриса, но был и режиссер!» Ни слова с ее стороны. Только светло-карие глаза Маргариты Николаевны стали нечастными. «Что он пообещал вам, а вы – ему?» Тот же молчок. Но в прекрасных глазах, кажется, блеснули слезы. «Я точно знаю, что вы должны были стать тринадцатой за тем столом, на Рублевке, но в последний момент сказались больной и не прилетели в Россию. Я прав?» «Прощайте», – вдруг сказала она и отключилась. На экране ноутбука возник чудный зимний пейзаж. – Вот так и закончилась наша беседа, – развел руками Антон Антонович. – Бегством подозреваемой. – Она была напугана, – констатировал детектив. – Представьте, я тоже заметил. – И еще как! Поверьте моему опыту следователя: она скрывает человека, которого и боится, и в услугах которого нуждается. Сообщника и руководителя этого преступления. А теперь скажите, нам-то какое дело до того, что на тот свет отправилось двенадцать толстосумов? – А дело есть! Хотел сразу принести книгу, да решил, она будет вас отвлекать, – сказал Долгополов, выпрыгнул из кресла, размялся, покряхтел и направился по тропинке к дому. – Наливайте пока, Крымов, не стесняйтесь! Очень скоро он возвращался к столу с большим фолиантом в руках. – «История Венеции», – сказал он. – Издание 1912 года, Санкт-Петербург. Забрался обратно в кресло, уложил книгу на колени и стал листать. – Ага, – кивнул Антон Антонович и положил тяжелую книгу на стол. – Вот, смотрите, триптих «Пир двенадцати». Автор шедевра художник-маньерист Джанни Петричелло, шестнадцатый век. Крымов всмотрелся в хитрый шедевр. Слева на старинном полотне были изображены двенадцать средневековых венецианских аристократов, пировавших за длинным столом. Вокруг бойко шастали слуги с блюдами, крутились собаки, на дальнем плане бренчали лютнисты – ну, все как и положено во дворце за обедом. Справа в гондоле по венецианскому каналу ночью плыл мужчина в черном плаще и шляпе, черной носатой маске – во всем его облике звучала гроза всему окружающему миру. На центральном полотне триптиха все пирующие были уже мертвы – они застыли в разных позах, кто-то упал лицом в свою тарелку, кто-то откинулся на спинку полукресла, а кто-то все еще корчился на полу у стола. Вокруг бегали слуги, в ужасе замерли собаки. – В 1560 году, тогда уже царствовали Медичи, во дворце графов Морозини собралось двенадцать аристократов, – мрачно произнес Долгополов. – Как вы догадываетесь, представители одного знатного рода. Ели, пили, спорили, даже ругались, а потом скончались в течение нескольких часов по неизвестной причине. Художник просто сгустил краски, решив прикончить их всех за одним столом. – А кто этот мрачный сеньор в черном, в гондоле? Антон Антонович усмехнулся: – «В бесконечной круговерти, потрясая этот мир, в лунном свете в «Маске Смерти» он пришел на скорбный пир, – процитировал бодрый старик классика. – И кого рукой коснется, на кого нацелит взгляд, всем отправиться придется по дороге прямо в ад». – Оптимистично, – кивнул детектив. – А это, значит, «Маска Смерти»? – Она самая. Маска Чумы! Я думаю, это он и есть, их палач. Их смерть. Он плывет как раз от патрицианского дворца Морозини, от его ступеней. «Пир двенадцати» закончился прискорбно. Биограф отметил, что у каждого из пирующих было свое блюдо, специально приготовленное исключительно для него. |