Книга Новогодние расследования, страница 64 – Елена Логунова, Галина Владимировна Романова, Алекс Винтер, и др.

Фотограф сказал Люку какую-то шутку, и брат рассмеялся так, словно всю дорогу не плакал.

Настала моя очередь. «Вандара» фотограф у меня забрал. Сказал, что не делает портретов с корабликами. Пришлось оставить «Вандар» на столе.

Когда я сел на стульчик, подул ветер и сдул мою панамку в воду. Мари-Ноэль очень расстроилась. Тогда фотограф предложил спросить у моей мамы, нет ли у нее еще одной панамки, и они спустились вниз.

Я спокойно продолжал ждать на стульчике, пока не увидел, как Люк подбежал и схватил мой «Вандар». Я бросился к нему.

– Отдай! Это мой кораблик! – сказал я, но Люк побежал к бортику. Там он обернулся и, испугавшись, что я его сейчас настигну, запустил «Вандара» в реку.

– Злой мальфифка! – закричал он. – Злой мальфифка!

Мой картонный «Вандар» утонул. Я молчал.

Люк улыбался. Он просто стоял и улыбался своей ангельской улыбкой.

Тогда я заорал и дальше не помню, что произошло.

Помню только, что, когда фотограф вернулся, я ждал его на стуле и сжимал в руке цепочку с медальоном Люка. Потом фотограф повторил свою шутку, и мне стало так смешно, так смешно, что я смеялся и никак не мог остановиться.

Вскоре я услышал голос мамы. Она звала Люка: «Мой ангел! Люк!» Но «ее ангела» нигде не было. Я сказал, что ничего не видел. Мама тогда посмотрела на меня очень странным взглядом. Мне стало очень-очень страшно, и я заплакал.

Мама что-то кричала на Мари-Ноэль и фотографа, а я стоял и плакал. В руке у меня до сих пор была зажата цепочка с медальоном, но мама так страшно кричала, что я незаметно бросил цепочку в воду.

В тот день мама так и не пришла в ателье, чтобы получить наши фотографии.

Где родился, там и пригодился!

Кому мог пригодиться Миньков в старом бабкином доме в заброшенной деревне с покосившимися заборами и обвалившимися колодцами, он не знал. Да и не рождался он там вовсе. Бабка, да, родилась именно в этой деревне. И мать тоже там местной повитухой была в жизнь препровождена. Он-то родился в городе, за триста верст отсюда. Но все равно настырно туда ехал. И упорно бубнил себе под нос, пока ехал:

– Где родился, там и пригодился… Где родился, там и пригодился…

И зачем ехал-то? – спросил бы кто. Потому что со злостью своей справиться не смог? Или потому что захотелось посмотреть на семейство свое избалованное, как это оно станет жить-поживать без него?

Господи, о чем это он?! Какое семейство?! Разве это семья: он – Миньков Сергей Иванович и она – Минькова Алла Степановна? Может, и семья, конечно, юридически, но неполной, кургузой какой-то она казалась Сергею без детей. Неполноценной он бы даже ее назвал.

– Какие дети, Сережа?! – всякий раз возмущалась Алла, когда он начинал заводить разговор об этом. – Мы же договаривались, ты помнишь?

Да помнил он, помнил. Ну и что? Сколько лет-то прошло с тех пор, как они договорились? Много лет, слишком много для него. Сколько? Да пять, пять лет прошло с тех пор, как они заключили брак с Аллой. А детей все нет и теперь, наверное, уже и не будет.

Он ведь сегодня утром решил, что навсегда уехал от нее. Сначала они долго и с удовольствием скандалили, потом он покидал в дорожную сумку какие-то вещи, вышел из квартиры, сел в машину и поехал, решив тут же, что не вернется к ней никогда.