Книга Покрова Ахерона, страница 212 – Евгения Кретова

– Посмотрите, какой любопытный отчет я обнаружил в архиве «Фокуса».

Из динамика прошелестел голос Ираля, усталый и будто немного серый.

– «Та́рпа сик-хоро́»… «Говорящий с духом», кажется так… Это древнее наречие, друг. На нем сейчас никто не говорит. Уже лет сорок никто не говорит.

Голос Тимофея:

– А раньше кто говорил?

– Раньше? – пауза, во время которой клириканец вздохнул. Звук открываемой застежки-липучки, неразборчивый шелест, после которого Ираль продолжил рассказ: – Раньше на нем говорили трилонцы. Это одно из племен Клирика. Они всегда вели очень замкнутый образ жизни, сторонились технологий и цивилизации. Жили в естественной среде, не зная огня, механизмов. Женились внутри клана. Это привело к постепенной деградации и массовому вымиранию. Правительство Клирика их взяло под охрану. Но, на сколько мне известно, последний их представитель умер лет сорок назад. Он позволил оцифровать свой мозг и геном. Благодаря этому мы сохранили их язык, легенды… Я не очень понимаю, Тим, зачем это тебе сейчас.

– Что это? – Ксения нахмурилась. – К чему это?

Тимофей сиял:

– Есть. Есть единственный выживший свидетель… Вернее, его оцифрованная память! Только я хоть убейте меня не понимаю, как нам его опросить? Он же умер сорок лет назад, как говорил Ираль.

– Может, запрос через Теона сделать? – предложила Ульяна. – Правда, тут слишком много народа придется подключать, без утечки не обойдется…

– А если…

Крыж не дал договорить Паукову, возмутился:

– Эй, народ! Это час нашего с Тимом триумфа, хорош его портить своими инсинуациями, – ребята смолкли, уставились на него.

– Ты не финти. Рассказывай по-хорошему, – Ксения говорила ласково. – Его память хранится в госархиве Клирика, как я предполагаю. С маркировкой сигма три, как часть национального достояния. Не меньше.

Ульяна была уверена, что у Василевса уши покраснели. Покосилась на Ксению, ради которой, очевидно, и было разыграно театральное представление с фокусами и козырными тузами за рукавом. Усмехнулась. Кот на экране клацнул зубастой пастью, мигнул и утопал за край монитора.

– Его оцифрованное сознание хранится в госархиве, ты права, как и права в том, что хранится оно с высшей маркировкой секретности сигма три. Но! – Он выставил вверх указательный палец. – Около трех месяцев назад этот материал запрашивался господином Граццем Ирганом.

– И?

Крыжа изогнул бровь:

– Что значит «и»? Мы можем поймать след сигнала-запроса и сигнала-ответа, встроиться в него и получить ту информацию, которую получил Грацц. Это раз. Во-вторых, мы можем скопировать сигнал-запрос, модифицировать его и уточнить полученные данные.

– А так можно? – Тимофей округлил глаза, моргнул.

Ксения посмотрела на него строго, повернулась к старпому:

– Ты же понимаешь, что это противозаконно?

Крыж обезоруживающе улыбнулся:

– Да. А как ты думаешь, почему я так долго говорил во вступлении о нашей крутой крыше, то есть о тебе?

– И напрасно, я не собираюсь это прикрывать! – Ксения порывисто встала. – Меня Теон как раз и приставил к вам, чтобы удержать от такого беспредела.

– Ну и не надо. Сами сделаем, – Крыж пожал плечами, демонстративно отвернулся к монитору, закрывая рабочие окна.

Ксения застыла у него за спиной.

– Вы не поняли. Эти доказательства будут признаны ничтожными. Ну, будете вы знать. И что? Что это даст?