Книга Семь мармеладных поцелуев, страница 86 – Рацлава Зарецкая

Включив фонарик на телефоне, Ларский быстро и уверенно зашагал по лесу. Он чуть спустил руку и теперь держал меня за запястье, крепко, но не больно.

Задул прохладный ветер, зашуршали листья и закапал дождь. Выругавшись, Ларский накинул капюшон и ускорился. Я последовала его примеру.

— Может, надо позвонить и сказать, что вы меня нашли? — робко предложила я. — А то все будут мокнуть…

— Поруководи мной тут, — огрызнулся Ларский, однако телефон все же прижал к уху. Подождав некоторое время, он ругнулся и обрубил вызов.

Дождь все усиливался, и, когда мы вышли из леса, были уже мокрыми с головы до ног. Как назло, нас еще обдало прохладным ветерком, и я зябко поежилась, а Ларский так вообще принялся ругаться как сапожник.

Не разговаривая друг с другом, мы пересекли футбольное поле и направились к домикам. Ларский шел чуть впереди, фыркая и покашливая. Подойдя к моему домику, мы скользнули под козырек и встали у входной двери. Свет в окнах не горел, поэтому я принялась шарить руками по карманам в поисках ключа.

— Что, посеяла? — недовольно спросил Ларский.

— Кажется, он у Кати…

— Ууууу, — протянул Ларский, закатывая глаза.

— Придется будить, — вздохнула я и постучала в дверь.

Никто не открыл. Я снова постучала, но уже ногой — чтобы было громче, однако снова никто не открыл.

— Маша упоминала утром, что взяла с собой беруши… — сквозь жалкую улыбку произнесла я.

Ларский ничего не сказал. На его лице застыло выражение, которое, кажется, называют недоуменным гневом — один глаз Ларского был прищурен, а челюсть немного выдвинута вперед. И дыхание. У него было очень злое дыхание.

— А Катя, наверно, смотрит фильм в наушниках, — пропищала я, съёживаясь уже не столько из-за озноба, сколько из-за страха.

— Ясно все с тобой, Соловей, — хрипло произнес Ларский и, снова взяв меня за запястье, повел в сторону элитных коттеджей.

— Куда мы? — удивилась я.

— Высыхать и отогреваться, — было мне ответом.

Подведя меня к одному из двухэтажных коттеджей, Ларский достал из кармана ключ, отпер дверь и вошел внутрь. Я замерла у порога. Это что, его коттедж?

— Что встала? Заходи, — обернувшись, сказал он.

— А…ага, — пискнула я, шагнув внутрь.

Ларский включил свет, и я увидела просторную гостиную с двумя широкими белыми диванами, журнальным столиком и огромным телевизором. Замерев в дверном проеме, я следила за тем, как Ларский носится по коттеджу.

Заскочив в ванну, он вышел оттуда с двумя полотенцами: одно кинул мне, а вторым накрыл свою голову. На ходу вытирая мокрые волосы, он подошел к чайнику, налил в него воды из-под крана и поставил кипятиться. Достал из шкафчика две кружки, чай в пакетиках и коробку кускового сахара.

Закончив вытирать мокрые волосы, я прошла на кухню, которая была совместима с гостиной и села на стул.

— Ты в ванну разве не пойдешь? — изогнул черные брови Ларский.

— Да нет…

— С ума сошла? Заболеть хочешь?

— У меня нет сухой одежды, — пробормотала я.

— А то я не знаю.

Ларский направился к лестнице на второй этаж, где, по всей вероятности, располагалась спальня. Спустя несколько минут он спустился со сложенной одеждой в руках.

— Вот, это тебе, — он положил передо мной две сложенные вещи. — Прими горячий душ и переоденься.

— Да не стоит…

— Стоит! Мне не нужны больные сотрудники, у нас много дел на работе.