Онлайн книга «Пани Зофья. Вы всё перепутали»
|
– Он всегда убирал за собой ванную! – Маевская наконец раскрылась. – О, это. Тогда конечно. Вылетело у меня из головы. Действительно. Я думала, вы что-то еще имели в виду. Это так очевидно. Действительно, ей попался исключительный человек. Убирался в ванной. Неординарная личность. Мои двое хорошо, если со стульчаком не промахивались. – Я шучу, черт возьми! – Маевская расстроилась. – Он отвечал мне в интеллектуальном плане! – Имеется в виду, что был умным? – Я удивилась. – Честно говоря, я не заметила. – Что вы такое говорите? – сказала она, глядя в окно. – Он не усложнял жизнь. Он принимал ее такой, какая она есть. Он не пытался спасти мир, не беспокоился о глобальном потеплении, об американо-китайских отношениях, дефиците бюджета или урезании расходов на культуру. Мне этого хватает каждый день. Он заключал меня в свои сильные объятия! И брал меня так… – Вы имеете в виду: он был просто глуп? – спросила я растерянно. – Можно сказать и так, – ответила она, несколько смутившись. Вдруг она посмотрела на меня, и ее глаза загорелись. – Это ваша вина, – сказала она. – Поэтому вы должны помочь мне. – Это будет довольно трудно. – Вы не знаете, что такое любовь! – Нет, дорогая. Я знаю, что такое любовь. Иначе я бы убила своих двоих при первой же возможности. На следующий день после свадьбы и на следующий день после родов. – Ваши показания уличают его. Вы пойдете в полицию и откажетесь от своих слов. – Но о чем вы говорите? Как я это должна сделать? – Я прооперирую вас еще раньше. Я перенесу кого-нибудь на более поздний срок. – Еще раньше?! Она полезла в ящик стола, пролистала какие-то документы и достала пожелтевший от старости лист бумаги. – Вы не можете этого сделать. Это важный документ, – возразила я. – Люди ждут месяцами, годами… – Да какой важный? Мы все равно не сможем прооперировать всех. Нет ни специалистов, ни оборудования, ни контракта с Национальным фондом здравоохранения. Разве вы не знали? Что будет более несправедливо: попасть на операцию из начала списка, из середины или с конца? Я стукнула кулаком по больничному шкафчику так, что лежавшие в нем инструменты зазвенели. – Через четыре дня? – предложила Маевская. – Это несправедливо. Я не согласна! Это отвратительно! – Через три дня? – Завтра! Врач внимательно посмотрела на меня. Прошлась по кабинету. Остановилась и снова посмотрела на меня: – Хорошо! Я как-нибудь уговорю главврача. – Она размашистым движением вычеркнула что-то на пожелтевшем листе бумаги. – Я уже записываю, – сказала она, вписав мое имя и фамилию вместо того, кому не повезло. – Зофья Вильконьская, – повторила я, чтобы убедиться, что она не ошиблась. – Сделано. Но если вы не сдержите свое слово… то я бы не хотела оказаться на вашем месте! Я должна была поблагодарить, но все произошло так быстро и было так невероятно, что я боялась, вдруг это окажется неправдой. Я убежала, чтобы Маевская не передумала или чтобы я не сказала что-то необдуманное, хотя такого со мной никогда не случалось. Как я могла сдержать слово, данное Маевской? Она должна понимать, что в обмен на излечение бедра я пообещаю ей больше, чем председатель партии перед выборами. Я оглядела коридор. Больные шаркали тапочками, проклиная свои недуги, медсестры были ворчливы, а врачей и след простыл. Мир выглядел нормальным. Даже бедро стало болеть немного меньше, как бы говоря, что, возможно, операция и не нужна. Но бояться было нечего. Ничего особенного. Они вскроют, подтянут то, что нужно подтянуть, что-то вставят, что-то уберут, и если человек это переживет, то будет как новенький. Снова можно будет ходить по лестнице, залезать на табуретку и в ванну. Чего же еще желать? |