Онлайн книга «Дело о призрачном юнкере»
|
– И как ты установишь причины произошедшего? – У меня есть свои способы, – уклончиво ответил Корсаков, машинально сжав и разжав правую руку. – Что будешь делать ты? – Поеду в Лефортовскую часть, выясню как идет дознание, а потом наведаюсь к коллегам в жандармское на Малой Никитской. – Хорошо. По правде сказать, не знаю, как тут добираться до города, поэтому, если не составит большого труда, пришли кого-нибудь за мной ближе к двум пополудни, или заезжай сам. Кстати, не в курсе, здесь вообще как-то кормят? VII 21 декабря 1880 года, вторник, вечер, Дмитриевское военное училище, Москва Кормили в юнкерской столовой, которая занимала длинное помещение в полуподвале, разделенное на две равных части арками и колоннами. Едой на время каникул заведовал на все руки мастер, каптенармус Белов, оказавшийся улыбчивым дюжим малым, на вид – тридцати с небольшим лет. Возможно, его старили абсолютно роскошные моржовые усы, плавно переходящие в бакенбарды. Вручив Корсакову тарелку щей, пироги и чай, он беззаботно рассказал, как из простого уланского рядового дослужился до вахмистра в гвардии и даже надеялся получить офицерское звание, но был списан по ранению после Русско-турецкой войны. Бравого гвардейца взяли каптенармусом в Дмитриевское училище, где он дружелюбно присматривал за «молодыми барчуками», по выражению самого Белова. Он же, как выяснилось, без особых усилий перетаскал багаж Корсакова в его комнату, куда и проводил нового преподавателя. Следуя за Беловым, Владимир впервые за день попал во внутренний двор училища. За главным зданием располагалось еще два корпуса, расположившиеся амфитеатром вокруг площади с засыпанным снегом фонтаном посередине. В левом размещались учебные классы на первом этаже и преподавательские квартиры – на втором. В правом жили каптенармус и главный врач, располагался лазарет, библиотека и разные подсобные помещения. С главным зданием корпуса соединялись крытыми, но незастекленными галереями, так что укрытия от зимнего ветра они не давали. На полпути обе галереи образовывали небольшие беседки, в каждой из которых находилась пушка – учебное орудие с горкой ядер. На них кавалеристы должны были получать минимальные знания об артиллерийском деле. Зайдя в преподавательский корпус, Корсаков не ощутил особой разницы с температурой на улице. – Извиняйте, Владимир Николаевич, на каникулах не топим, надобности нет, все выстыло, – смущенно пояснил Белов. – Но у вас голландка есть, и дровишек я оставил. Комната быстро согреется. Комната действительно должна была прогреться быстро – настолько маленькой она была. Корсаковский багаж занял занял значительную её часть. Перед окном, заледеневшим настолько, что разглядеть что-то через него было невозможно, стоял письменный стол. В углу – узкая односпальная кровать. Помимо дров для печки, Белов оставил Владимиру еще полностью заправленную лампу-керосинку. Вторая такая же болталась под потолком. На счастье Корсакова, за первые холодные месяцы, проведенные в петербургской квартире без слуг, он все-таки научился пользоваться печкой, так что унижаться перед Беловым не пришлось. Следом Владимир зажег тусклые лампы, достал из чемодана привезенные книги по истории из домашней библиотеке и быстро пробежался по заметкам, оставленным на столе постоянным преподавателем. К счастью, большинство тем, которые предстояло повторить с юнкерами, были ему знакомы – действия партизана Сеславина, гибель Гулякова на войне с персами, восстание Кази-Муллы. Наученный с детства впитывать любую печатную информацию и зубрить её наизусть (как говорил отец, «увидишь гостя с той стороны – листать книжки будет поздно»), Корсаков помнил всё, что довелось ему прочитать. Конечно, не все его знания были полезны для воспитанников военного училища – им не расскажешь, как горцы призывали Мать Болезней или о ритуалах наполеоновского «особого корпуса» на смоленских кладбищах. Но и просто сведений о ходе военных кампаний должно было хватить. |