Книга Башня. Новый Ковчег 4, страница 14 – Евгения Букреева, Ольга Скляренко

— Убеждать, Боря, — так же тихо ответил Павел. — Убеждать, пока не убедим. И ты в этом нам и поможешь. Лучше тебя никто не сумеет.

Борис невесело хмыкнул и уставился на сержанта, одной рукой всё ещё державшего рацию, а другой сжимающей автомат. Убеди такого, попробуй. Типичный солдафон. Есть приказ, и он не обсуждается. На таких людей слова не действуют, хоть тут Борис ему три часа соловьём разливайся. Если и капитан Алёхин окажется таким же, плохо дело.

К счастью, капитан Алёхин солдафоном не был. Это Литвинов понял с первого взгляда — как только тот в сопровождении двоих людей появился из недр яруса, приблизился к ним лёгкой, пружинистой походкой, лихо козырнул Долинину и повернул к ним с Павлом открытое мальчишечье лицо. Лицо, а не каменную маску, как у сержанта Мадянова.

Алёхину было не больше тридцати, среднего роста, подтянутый, тёмно-каштановые волосы острижены чуть длиннее, чем по уставу, не сказать, чтобы красавец, но женщинам такие нравятся — всё это Борис отметил как бы вскользь, быстро оглядывая капитана и тут же в уме просчитывая, как лучше себя с ним вести, если уж придётся. Впрочем, сразу вступать Борис не спешил, вполне возможно, что Долинин и без него справится с задачей, полковник производил впечатление неглупого мужика, умеющего говорить с людьми.

— Товарищ полковник. Я не могу вас пустить. У меня приказ, — щёки Алёхина зарделись румянцем. — Никто не должен покидать станцию или входить сюда без особого распоряжения. Извините, товарищ полковник.

— Пойдём, капитан, отойдём в сторону на пару минут, — голос Долинина потеплел. Было видно, что эти двое хорошо знакомы и симпатизируют друг другу, несмотря на разницу в звании и в возрасте.

Алёхин бросил быстрый взгляд на Мадянова, потом вздохнул и подошёл к полковнику, они вместе отошли в сторону. Борис стоял ближе всех и мог уловить обрывки их разговора.

— Да не могу я, Владимир Иванович! Никак не могу. Вы же понимаете, — доносился до Литвинова расстроенный голос капитана.

— Погоди, Максим, послушай меня. Раненые там, а у нас врачи, — терпеливо увещевал Долинин.

— Да хоть режьте, Владимир Иванович, не могу. Под трибунал же пойду! Рябинин орал так, что у меня уши заложило. Вы бы сами с ним… пусть он распорядится, и я запущу врачей. Это все, что ли, врачи, все четверо?

Долинин обернулся к Павлу. Тот понял, едва заметно кивнул и сделал шаг вперёд.

— Меня зовут Савельев, Павел Григорьевич. Я — Глава Совета. И я требую, чтобы нас пропустили на станцию, капитан.

Голос Павла прозвучал чётко, все замерли — и солдаты, охранявшие КПП, и военные Долинина, до которых, по-видимому, тоже не донесли всю информацию.

— Кто? — переспросил Алёхин, удивлённо уставившись на Савельева, и в его лице проступило что-то детское.

— Савельев, — повторил Павел.

— Максим, это действительно Савельев, — Долинин положил руку на плечо Алёхина.

— Но Савельев мёртв. Его убили.

— Не убили, капитан, как видите.

Капитан в замешательстве застыл. Потом упрямо тряхнул головой.

— Нет. Откуда мне знать, что вы — Савельев? У вас есть пропуск?

— Максим, это Савельев, — проговорил Долинин, но Алёхин снова покачал головой.

— Извините, Владимир Иванович…

— Ты мне не веришь?

— Если это действительно Савельев, — упёрся Алёхин. — Если это он, то что он тут делает? Почему не наверху? И почему сам не свяжется с Рябининым и не уладит всё через него? А?