Книга Башня. Новый Ковчег 5, страница 56 – Евгения Букреева, Ольга Скляренко

— Подумаю, Владимир Иванович, — пообещал Слава.

— Ну и хорошо. Всё, мне пора идти. Задачи на завтра всем ясны? Слава, на тебе алиби майора. Майор, тебе — удачи. И не волнуйся, всех твоих соколиков спрячем, будут как у Христа за пазухой. В общем, девочку Павла Григорьевича мы, считай, из-под удара вывели. Осталось теперь донести это до Савельева. Нам нужен Соколов, Слава. На тебя вся надежда — не подведи.

Слава кивнул. Хотя никаких идей, как выйти на Соколова у него не имелось, но унывать и сдаваться было не в его правилах. Решение наверняка есть, и он, Слава Дорохов, его обязательно отыщет. Землю носом рыть будет, а отыщет.

— Доброе утро. Мне назначено на десять, — Олег вошёл в приёмную Верховного и обратился к миловидной секретарше, сидевшей за столом.

Та улыбнулась профессиональной заученной улыбкой.

— Здравствуйте, Олег Станиславович. Сергей Анатольевич скоро освободится. Присаживайтесь, пожалуйста.

Мельников подошёл к одному из кресел, стоявших вдоль стены, сел, автоматически расстегнув пуговицу пиджака, взглянул на висящие над дверью в кабинет Ставицкого часы. Без пяти десять. Олег старался быть точным. Впрочем, Верховный тоже, как правило, был пунктуален, этого у него не отнять.

Во рту было сухо, немного подташнивало — сказывалась плохо проведённая ночь, спал он от силы часа два, хотя после того, что он увидел вчера в лаборатории Некрасова, он удивлялся сам себе, как ему вообще удалось заснуть.

Всю неделю, с того момента, как к власти пришёл Ставицкий-Андреев, Олег занимался тихим саботажем. Он исправно посещал заседания Правительства и совещания, встречался с другими министрами и подчинёнными, делал подготовительную работу — бесконечные списки и планы предстоящих мероприятий, но как мог оттягивал любые действия, ссылаясь на то, что надо всё тщательно продумать и проработать. В результате, хоть Закон и снова вступил в силу, в большинстве больниц пока всё шло по-старому, проводились операции, больные, все без исключения получали нужные медикаменты. Пока получали. Мельников не мог не понимать, что всё это временно, и что долго он так не протянет. Уже косился на него Некрасов, которого он, подчинившись требованию Ставицкого, назначил на должность своего заместителя. Уже выражала недовольство Маркова, возглавившая недавно административный сектор, и не просто выражала, а даже заявила на одном из последних заседаний, что, по её мнению, Мельников тормозит весь процесс. И это было так. Он действительно тормозил, отчаянно пытаясь найти хоть какой-то выход. Он вспомнил свой опыт подпольной работы: когда они все хитрили и изворачивались, чтобы обойти савельевский закон об естественной убыли населения, когда невзирая на опасность, укрывали больных, которым ещё можно было помочь, искали преданных людей, готовых рисковать своим положением и, если надо, своей жизнью. Но тот закон, против которого они действовали тогда, был всё же продиктован суровой необходимостью, особенно в первые годы после своего принятия, когда на нижних этажах начинался голод, а то, что собирался сейчас сделать Верховный, не было обусловлено какой-то нуждой — это была безумная прихоть больного человека, в руках которого оказалось слишком много власти.

До вчерашнего визита в лабораторию по изучению проблем генетики Мельников до конца не понимал, с чем ему придётся столкнуться. А когда понял, почувствовал, что словно заглянул в бездну — чёрную, бездонную, и эта бездна криво ухмыльнулась ему, обдав ледяным, пробирающим до костей ветром.