Книга Лживые свидетели, страница 28 – Марина Серова

— Сводничество имеет свое название. И слова «сутенер», «сутенерство» как раз отражают суть того, что вы предприняли по отношению к Екатерине.

— Да ладно вам! Что такого особенного я совершил? Константину понравилась Катька. Мне ничего не стоило уступить ее Косте. Как другу, по-дружески, значит. Но как я мог прямо об этом сказать Катьке? Нужно же было соблюсти все приличия, тьфу — условности.

— То есть такое уже происходило. Не раз. Я правильно вас поняла?

— В смысле?

— Ну что, когда у вашего лучшего друга возникал интерес к вашей очередной девушке, то вы безо всякого уступали ее Константину Пантелеймонову, — пояснила я.

Владислав пожал плечами:

— Ну бывало. Ну и что? Что в этом такого криминального, я не понимаю? Я по гроб жизни обязан Константину, ведь он столько сделал для меня доброго, что и не перечислить. А бабы, то есть, простите, женщины, так это вообще самая малость, чем я мог отплатить ему за его добро.

— И вернуть долги?

— Что? Какие еще долги? О чем вы говорите?

Владислав резко подался вперед.

— Какие долги, спрашиваете?

Я подошла к компьютеру, включила его и вставила флешку, на которую я успела перенести данные с файлов.

Открыв нужный файл, я позвала Безрассчетнова:

— Владислав, подойдите сюда.

Безрассчетнов нехотя поднялся и подошел к компьютерному столу.

— Вот, смотрите сами, — сказала я.

Безрассчетнов приник к монитору и с минуту вглядывался в столбики цифр. Потом он вдруг отшатнулся и испуганно спросил:

— Где вы все это взяли? И что все это означает? Ничего не понимаю…

— Это ваши долговые расписки, Владислав Максимович, которые вы дали своему другу Константину Пантелеймонову. Точнее сказать, их электронные копии. Должны еще быть и бумажные их варианты. Как же так получилось, что вы не сказали о том, что были должны своему другу очень большую сумму? Запамятовали? А вот Константин ничего не забыл, он все тщательно фиксировал. Очевидно, эти долги держали вас при Пантелеймонове на короткой привязи.

— Совсем нет! Вы все неправильно понимаете!

— А как нужно понимать? Объясните, может, я и пойму.

— А понимать нужно так, что эти записи были сделаны для… ну, скажем так, для учета, что ли. И ни для меня, ни тем более для Костяна эти записки ничего не значили. Единственно, для кого они имели значение, так это для Ростислава Анатольевича.

— Ростислав Анатольевич — это управляющий Пантелеймонова? — уточнила я.

— Он самый. Он был в курсе всех дел Кости… хотя почему «был»? Он ведь жив, в отличие от Кости. Правда, таким, как он, ничего не делается. Их ни одна холера не берет. Напротив, такие всегда в шоколаде. Вот и Анатольевич: и деньгами Костиными заведует, и его женой. Пардон, теперь — вдовой. А что касается меня, то Анатольевич меня просто на дух не выносит. Вот и докапывается, где только может. Да, вполне возможно, что мои долги Анатольевич аккуратненько так себе в тетрадочку записывает. У таких ведь ни одна копеечка не останется без учета. А вот Костя давал мне бабки просто так. Как друг, как товарищ. Да… такие вот дела.

— Вы вот, Владислав, только что сказали, точнее намекнули, на связь управляющего с женой Константина Пантелеймонова, Маргаритой. Откуда у вас эти сведения? — спросила я.

— Ну… как вам сказать, Татьяна Александровна. Конечно, свечку, как говорится, я не держал, но… по некоторым косвенным данным… Ну я же не дурак, в конце-то концов. Не раз и не два видел, какие он взгляды бросал на Ритку, как, короче, пытался ее обаять. Ну вот и сделал соответствующие выводы.