Онлайн книга «Волошский укроп»
|
— Желаете доказательств? Извольте, — сыщик заметил перемену в поведении Ершова и улыбнулся. — Вы смотрите на старика-торговца не меньше, чем я. Скажите, что самое интересное в его ящике? Только не оборачивайтесь резко, а то ненужное внимание привлечете. Платон наморщил лоб, силясь припомнить. — Ящик как ящик. Обыкновенный, обтянут кожей. — А заметили ли вы, что внутри он разделен на ячейки? — спросил Мармеладов. Адъютант бросил беглый взгляд на коробейника. Кивнул. — И наверняка обнаружили, как и я, что в каждую ячейку втиснуты свертки, сделанные в виде конуса, с защипом на конце… Ершов снова присмотрелся к торговцу и опять подтвердил правоту сыщика. — Стало быть, вы увидели, что бумага, из которой сделаны свертки, плотная и слегка желтоватая… В этот раз кавалергард разглядывал товар старика не меньше минуты. Потом, все еще не понимая Мармеладова, грубовато спросил: — И?.. — Совсем такая же бумага, как в письме, которое похититель отправил обер-полицмейстеру. Ершов ахнул и побледнел. — Достаточно ли вам этого доказательства? — без тени злорадства поинтересовался Мармеладов. — А впрочем, есть и еще одно. Я приехал сюда первым рейсом конки, попутно побеседовал с кондуктором, кучером и, что важнее всего, с форейтором Ерёмкой. Именно он вспомнил, как некий прохожий угостил лошадку сахаром, почесал за ухом и пошел себе дальше. А через минуту Бурка стала взбрыкивать и ржать. Так вот, на прохожего Еремей смотрел мельком, опознать вряд ли сможет. Но запомнил накрепко, что у того была длинная черная борода. «Ощипал индюка, выпотрошил и в суп бросил!» — одобрительно подумал Митя. Кавалергард вспыхнул, но ответ сдержал. Было заметно, что осерчал на сыщика, который прилюдно выставил его в глупом свете, хотя еще больше злился на себя. Развернулся на каблуках и молча двинулся прочь. Мармеладов удержал его за плечо, шепнул несколько слов и направился в противоположную сторону. Там толстяк в кафтане цвета гороховой каши ловко вырезал из деревянных чурбачков головы различных зверей. Одни только головы, но так натурально, что покупали их охотно. На большой колоде, поставленной вместо стола, раззявил пасть в беззвучном реве медведь, а вот лось — раскидистые рога, пожалуй, с ладонь. Мастер отбросил последнюю стружку и положил рядом с ними ушастого зайчишку. — Маа-ам, купи-и-и! — захныкала девочка, уцепившись за юбку миловидной дамы лет двадцати пяти. — Да на что тебе? — отмахнулась та. — А я платьице сошью, соломой набью и будет куколка, — маленькая рукодельница захлопала в ладоши от предвкушения. — Маа-ам, ну купи-и за-ай-ку-у-у! Дети точно знают, какую ноту нужно выскуливать протяжно, чтобы это раздражало взрослых до крайности, но при этом, одновременно вызывало жалость и желание потрафить капризу. Мать выдержала несколько секунд, но после дрогнула. Торг с толстяком проходил быстро и без особых неожиданностей: — Семь копеек? Не многовато ли просишь? — Да в самый раз. — Продай за пятак. — Может и вовсе за так?! Два алтына. — Ладно, получи. Мастер смахнул монетки в карман фартука и протянул девочке зайца. Та схватила игрушку двумя руками, прижала крепко к груди. Погладила, как живого, по длинным ушам. Через несколько шагов вдруг сунула пальчик в рот и зарыдала. — Заноза-а-а! Мать обернулась к резчику и завопила, на краткий миг перекрывая постоянный рыночный гам: |