Книга Златорогий череп, страница 3 – Стасс Бабицкий

— Продолжайте! Ваша история становится все занятнее, — подбодрил сыщик. — Объясните, как связаны баран и упомянутое проклятие?

Макар Макарыч перекрестился.

— Связаны, наипрямейшим образом связаны. Я уже упоминал, что в экспедицию с нами отправился этнограф — Ираклий Сабельянов. Происходил он из древнего грузинского рода, но родился и вырос в Петербурге, оттого интерес к историческому и культурному наследию предков имел колоссальный. Часами слушал песни горцев. Записывал старинные сказки, легенды, тосты. Ах, господа, их тосты — вот поэзия в ее высочайших проявлениях. В Москве-то пьют куда прозаичнее: нальют рюмку, скажут «за здоровье Государя!» — это в лучшем случае, — а чаще всего выпьют молча.

— Не соглашусь, — встрял Митя. — Просто у нас вся поэзия не в водке, а в закуске. Груздя соленого на вилку наколешь или капустки квашеной с клюквой со дна зачерпнешь, где поядренее… Во-о-от, сразу слюнки потекли! К тому же, пока кавказец один тост говорит, русский три раза выпить и закусить успеет.

— То-то и оно! Мы торопимся поскорее опрокинуть горькую, а в Грузии не спешат. Сначала тост, потом вино — вкусное, душистое, его пьют медленно, мечтая, чтоб бокал никогда не заканчивался, — и после уж закуска. Тройное удовольствие! И по части закуски они нам двести очков вперед дадут. Во время экспедиции мы собирали не только фольклор, но и рецептов на целую поварскую книгу записали. Ах, грузинская кухня… Пробовали ли вы ад-жигу, господа? Уверен, что нет. Название характерное, эта приправа адски жгучая. Обмакнешь в нее кусок жареного ягненка и понимаешь, что вкуснее ничего не едал. При этом во рту бушует пожар, который бесполезно заливать водой, молоком или вином. Но стоит разжевать и проглотить кусочек хлеба — все проходит. Клянешься никогда больше не употреблять в пищу сей жидкий огонь, однако на следующем застолье руки тянутся к плошке с ад-жигой, потому что это невозможно вкусно!

Мармеладов добавил кипятку в недопитый чай, утопил в нем кусочек сахара и размешал, позвякивая ложечкой.

— Давайте вернемся к вашему барану.

— Да, да. Простите, я снова увлекся не к месту… Кхе-х! Во время второй зимовки, Сабельянов записал рассказ столетнего горца о заброшенном храме в Имеретии. Будто бы именно там хранилось золотое руно, за которым аргонавты приплывали в Колхиду. Все пересказывать нет необходимости, вы люди образованные, помните греческие мифы. Мы тоже читали эту сказку, и не воспринимали сюжет всерьез. Но старец утверждал, что видел своими глазами череп того барана, с которого сняли драгоценную шкуру и рога у него из чистого золота.

— Рога из золота? Брехня! — громко фыркнул половой, проходивший мимо с подносом.

Вострый поморщился, возмущенный несдержанностью слуги, но потом нехотя признал:

— Я также отреагировал, когда впервые услышал. Да и не было никакой возможности проверить, зимой перевалы в тех краях непроходимые. А Ираклий стал собирать сведения о златорогом черепе. Несколько заслуживающих доверия источников подтвердили: в окрестностях Кутаиса и вправду есть место, которое тамошние жители называют Шихвдэли-Мтиз. Гора Смерти. Она вся изъедена пещерами, в одной из которых — развалины храма и гробница легендарного Аэта. Ходить туда запрещено. Тот, кто потревожит покой царя-колдуна, будет навеки проклят. Мы люди рациональные и лишь посмеялись над суеверным страхом горцев. Но вскоре генерал из окружения наместника под большим секретом сообщил, что двое солдат, посланных на разведку в эти пещеры, так и не вернулись. А когда на их поиски послали еще троих, те тоже пропали без вести.